Мост через реку Сан. Холокост: пропущенная страница

«Что Гитлер способен был за год сделать такого, что Сталин – за 20 лет, чтобы мы полюбили советские порядки?» – так, по свидетельствам, собранным голландским историком Холокоста Карлом Берховом, говорили киевляне. И еще они говорили: «Немцы пришли – гут. Евреям капут. Цыганам тоже. Украинцам позже», – это уже из документального романа Анатолия Кузнецова. А вот что сформулировал полвека спустя философ Михаил Гефтер: «Не бывает геноцида против одного народа, он всегда направлен против всех».

Голод, отправка молодежи в Германию – все это способствовало вовлечению киевлян в подполье. В сентябре 1943 года на этот счет забеспокоились и герои моего повествования. Становилось ясно, что жизни под немцами приходил конец, фронт вновь приближался к Киеву – шла Донбасская наступательная операция, начиналась битва за Днепр, вот-вот должны были освободить Киев. Как бы капитаны ни процветали, они не могли не задумываться над тем, как будут объясняться, когда придет Красная армия. Вот почему, как написано в приговоре, «в начале сентября 1943 года Костенко вступил в киевскую подпольную партийную организацию», а затем привел туда Несвежинского. Случилось это после того, как Костенко познакомился с ремонтным рабочим железнодорожных мастерских Петром Рябошапкой, представившимся ему как член бюро подпольного горкома партии. Рябошапка пригласил Костенко на явочную квартиру и предложил войти в подполье. Тот, не задумываясь, согласился «в целях реабилитации за свое двухлетнее бездействие в тылу противника». Ему дали партийную кличку Чапленко и 10 сентября ввели, как опытный кадр, в состав бюро Петровского подпольного райкома КП (б) У, а 20 сентября назначили начальником боевого штаба вооруженных отрядов подпольного горкома. Вскоре была введена еще одна должность начальника штаба (видимо, какого-то другого), и на нее в начале октября по рекомендации Костенко был назначен Несвежинский.

Горкома партии как такового в тот момент в городе не было по причинам, о которых еще скажу, и по указанию ЦК Компартии Украины с июля 1942 года функции подпольного горкома партии взял на себя Зализничный (Железнодорожный) подпольный райком партии. Секретарем райкома стал Александр Пироговский, до войны руководивший парткомом лесзавода, но капитаны по большей части имели дело с его фактическим заместителем Брониславой Петрушко (партийная кличка – Ольга), в прошлом – начальником конторы обслуживания пассажиров Юго-Западной железной дороги. Таким образом, капитаны примкнули к подполью, хронологически третьему с начала войны подполью в городе. Для того чтобы понять, как герои моего повествования сразу, без проверки и без какого-либо опыта подпольной работы заняли столь высокое положение, нужно кратко рассказать о судьбе первых двух киевских подполий.

Разгром первого подполья

По решению ЦК КП (б) У в июле – августе 1941 года в городе для подпольной работы были созданы обком, горком и девять райкомов партии (основные и запасные), а также аналогичные комитеты комсомола. Уже в октябре почти все члены подпольных горкомов и райкомов были арестованы фашистами.

История киевского подполья – это, как можно понять из немногих о нем публикаций, история цепи предательств. Особенно часто мне попадалась в связи с этим фамилия бывшего секретаря Ленинского райкома партии Романченко. Из текста в текст переходит рассказ о том, как тот, встречая на улице знакомого, здоровался с ним за руку, для идущих за ним полицейских в штатском это был знак – и его арестовывали. Познакомившись с опубликованными документами, я понял, что в этом рассказе, возможно, есть некоторое преувеличение, во всяком случае, для изобличения большинства коллег-партаппаратчиков в участии высокопоставленного предателя просто не было необходимости.

В первых числах октября 1941 года по городу распространили приказ фельдкоменданта об обязательной регистрации в течение 24 часов в помещении украинской полиции всех членов и кандидатов в члены партии, а также работников НКВД. В свою очередь, управдомам было предложено сдать в полицию списки указанных в приказе лиц, проживающих в их домах. В определенное приказом время к месту регистрации собралась толпа, образовалась очередь. Тут на глазах у изумленной публики из помещения полиции вышел Романченко, причем он был хорошо одет и, главное, держал себя непринужденно. Так, во всяком случае, сообщалось в совсекретной «Информации о состоянии работы Киевской подпольной организации КП (б) У от 26 березня 1943 р.», основанной на отчетах подпольщиков. Постепенно стоявших в очереди коммунистов зарегистрировали и отпустили домой.