Моцарт и его время

Сформировалось устойчивое мнение, что всякое более свободное обобщение, в том числе и стилевая интерпретация, выглядит спекуляцией, не вполне оправданной попыткой подменить факты метафорой или даже мифологией. Все это совпало с общей переменой интересов, характерной для 1970-х. Ее отмечет Константин Флорос: «Многие ученые предпочли замещать понятие стиля термином “структура”. Карл Дальхауз, планируя серию Меиез НапйЬиск с1ег МизИстззепзска/1, самым решительным образом дистанцируется от больших стилевых эпох и объявляет себя приверженцем структуралистского направления — “истории структур”»³. Тем не менее стремление очертить какие-то более широкие, отчасти мировоззренческие основания для музыки моцартовского времени не исчезло. Тот же Дальхауз в томе, посвященном XVIII веку, критикует термины «предклассика» и «галантный стиль»^ь, но считает при этом, что нужно искать обозначение, которое «отличало бы XVIII век от барокко, с одной стороны, и романтизма — с другой»⁰.

Впрочем, есть и другой путь, по которому с 1970-х годов движется в основном англо-американское музыковедение. Чарльз Розен в книге «Классический стиль. Гайдн, Моцарт, Бетховен» не отвергает «венскую классику», хотя и не склонен доискиваться до глубинной сути этого термина. «Понятие стиля, — считает он, — можно определить только с прагматическими целями; если же оно, как временами случается, расплывчато и неопределенно — оно бесполезно»⁰¹. Розен исходит из интуитивно ощущаемого единства музыкального языка и видит свою задачу в детальном и по возможности системном описании его признаков. В этом же направлении, но избрав более оригинальный ракурс, движется Леопольд Ратнер. Его цель — прояснить и систематизировать музыкальную лексику второй половины XVIII века с опорой на аутентичные источники (трактаты того времени, критическую литературу и др.), создать свод топосов, лежащих в его основе⁰. По этому же пути отчасти движется и Лариса Кириллина в своей книге «Классический стиль в музыке XVIII — начала XIX века»¹, однако реконструированный Ратнером конкретный строй музыкального языка помещается здесь в более широкий круг представлений эпохи о «вкусе», «разуме» и «чувстве», «гении», «аристократическом» (благородном) и «простонародном». Таким образом, реконструируется некая общая поэтика музыкального искусства классической эпохи.

Едва ли возможно здесь привести к единству позиции немецких «систематиков» и англо-американских «прагматиков». Ясно лишь одно. И «систематики», осознавая, что применение понятия «стиль» по отношению к музыке XVIII

а Погоз С. ЫасЬдепкеп йЪег сНе ЗШГогесЬип^ // ВепсЫ йЬег с!еп 1п1етаПопа1еп

МиайктяепасЬайНсЬеп Коп^геб Вадеп 1991, Тии1п§ 1993, Вд. 1. 5. 93. Здесь, конечно, имеется в виду не столько структурализм как направление, сколько интерес Дальхауза к функционированию музыки в рамках социальных и общественно-политических структур, формаций.

Ь 01е Ми$1к дез 18. ЗаЬгЬипдеП // Ыеиез НапдЬисЬ дег МшПс^ззепзсЬаЛ. Вд. 5. Нгз§.

уоп С. ОаЫЬаиз. ЬааЬег: 1лаЬег \ёг1ае, 1985. 5. 24. с 1Ыд. 3. 8.

д Яозсп СИ. Бег к1а881$с11е ЗШ. Наудп, МогаП, ВееШохеп. Вагепгекег, 2003. 3. 18. Английский

оригинал книги Розена увидел свет в Нью-Йорке в 1971 г. Ссылки приводятся по немецкому переводу, вышедшему четвертым изданием в 2003 г. е См.: КатегЬ. С1а$$ю Миз1с: Ехргеззюп, Рогт апд 51у1е. Г4У — Ьопдоп, 1980.

Г Кириллина Л. Классический стиль в музыке XVIII — начала XIX веков: самосознание эпохи и музыкальная практика. М., 1996.

г--

00

т}-

ПРИДВОРНЫЙ КАММЕК-КОМРОЗНЕиЯ, ИЛИ СВОБОДНЫЙ ХУДОЖНИК ПОНЕВОЛЕ / А был ли поздний стиль?

О

«

Н

О

«и

и*

Он

О

«

н

века сегодня вскрывает гораздо больше противоречий, чем единства, и «прагматики», предлагающие просто «погрузиться в объект», так или иначе испытывают потребность в обобщающей силе стилевых категорий. Так, Флорос пишет:

> Начиная приблизительно с 1600 года из поколения в поколение переда