Мозаика Парсифаля

– Ты знаешь, что лет тридцать назад одному параноику по фамилии Маккарти тоже повсюду чудились вражеские агенты. Он чуть не разрушил страну и восстановил всех против всех при помощи страха и ненависти.

– Может, он тоже был из «памятливых». Кто мог сделать это лучше?

– Вполне вероятно. «Памятливый» является «абсолютным патриотом». Он от всех постоянно требует клятв верности, потому что сам не испытывает угрызений совести, когда ставит подпись под присягой.

– Так вот кого тебе следует искать, Михаил. Тотального патриота, человека с абсолютно незапятнанным прошлым. Он и окажется «кротом».

– Если бы мне удалось узнать, чего ждал Брэдфорд вчера утром, мы бы вышли на нужного человека. Эмори сказал, что будет знать точно ближе к полудню. Это означает, что он ждал доказательств того, что некто не был там, где он должен был быть. Охрана на входе говорит, что пакет поступил в 12:25. Никто не знал, что в нем находилось. И само собой разумеется, потом никакого пакета в кабинете Брэдфорда не оказалось.

– Что, разве на нем не было ни обратного адреса, ни названия компании?

– Если и были, то никто на это не обратил внимания. Пакет был доставлен с курьером.

– Надо проверить компании, которые занимаются доставкой. Наверняка кто-нибудь да запомнил цвет униформы. Это сузит сферу поиска.

– Это был не обычный курьер. Это была женщина в твидовом жакете с меховым воротничком, на вахте запомнили лишь то, что она выглядела слишком тонно для простого рассыльного.

– Тонно?

– Привлекательно, с правильной речью, очень четкая. Это и есть тонность.

– Чья-нибудь секретарша.

– Да. Но чья? К кому мог Брэдфорд обратиться за такого рода доказательствами?

– Каков был размер и внешний вид пакета?

– Вахтер, который принимал пакет, сказал, что это был большой плотный конверт, довольно толстый и с заметной выпуклостью внизу. Бумаги и что-то еще.

– Бумаги? – переспросила Дженна. – Может, газеты? Не мог ли он обратиться в редакцию газеты?

– Конечно, мог. Вырезки четырехмесячной давности, в которых описывается событие или события, произошедшие в то время. Но он мог также получить документы из ЦРУ (у него там были друзья), что-нибудь из твоего досье или из материалов по Коста-Брава… Нечто, ускользнувшее от нашего внимания. Не исключено, что он проверял больницы, лыжные курорты, маленькие городские общины, дела о разводах, произведенных in absentia[67], бронирование мест на курортах Карибского моря, подписи на счетах ресторанов, показания метрдотелей или пляжных смотрителей; для всех них хорошая память – источник заработка. Все возможно, потому что именно эти варианты упоминаются здесь. – Майкл указал на стопы документов, лежащих перед ним на столе. – Имеются десятки иных возможностей, до которых мы еще просто не додумались. – Хейвелок откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди. – Объект наших поисков, Дженна, великолепен. Это человек-невидимка.

– Тогда ищи кого-нибудь другого.

– Я это и делаю. Доктор из Мэриленда. Самый уважаемый врач графства Тэлбот.

– Михаил!

– Да?

– До этого… ты читал документы, связанные с твоим пребыванием в клинике. После Коста-Брава.

– Откуда ты знаешь?

– Я видела, как ты время от времени закрывал глаза. Те страницы были для тебя нелегким чтением.

– Очень нелегким.

– Ты узнал что-нибудь новое?

– Нет. Ничего, кроме описания твоей казни и моей реакции на событие. Абсолютно ничего.

– А можно мне прочитать?

– Видит бог, я искал причину отказать тебе. Но не нашел.

– Если ты не хочешь, то это вполне достаточная причина.

– Нет, это не годится. Ты была той, кого там убивали, и имеешь право знать. – Майкл выдвинул правый ящик стола и вытащил из него толстый конверт с черной полосой. Он протянул его Дженне. На мгновение их глаза встретились. – Мне здесь нечем гордиться, – произнес Хейвелок. – Мне предстоит носить это в себе до конца дней. Теперь я знаю, что это такое.

– Мы станем помогать друг другу… до самого конца наших дней. Ведь я тоже им поверила.

Дженна с конвертом в руках присела на диван и вынула первую папку с чувством прикосновения к чему-то страшному и в то же время священному. Откинувшись на спинку, она начала читать.

Хейвелок словно застыл, не в силах сосредоточиться на своем. Строчки лежащих перед ним документов плыли перед глазами. Пока Дженна читала, он вновь переживал ту страшную ночь. Кошмарные образы замелькали в сознании, причиняя почти физическую боль. Перед ней сейчас открывались тайники его сознания, обнаженные чувства и эмоции, вскрытые с помощью психотропных препаратов. Это было похоже на смерть, и теперь она переживала это так же, как он в свое время – ее гибель на берегу.

Те фразы-выкрики вновь встали в его памяти. Теперь и она слышала их – это можно было понять по тому, как она время от времени прикрывала глаза, судорожно вздыхала, как постепенно у нее начали дрожать руки. Дженна отложила последнюю папку. Он почувствовал на себе ее взгляд, но не смог ответить ей тем же. В ушах по-прежнему бился собственный крик – нестерпимый вопль о жестокой и непростительной ошибке. О предательстве.