Мозаика Парсифаля

– Но с ним разобрались всесторонне, – сказал Беркуист. – Обстоятельства позволили нам привлечь к расследованию Центральное разведывательное управление. Люди оттуда были очень напористы. Что вы рассчитываете найти?

– Пока не знаю, не уверен. Наверное, того, кого сейчас уже там нет. Исполнителя.

– Я даже не пытаюсь понять, что вы хотите этим сказать.

– Не исключено, что в одном вопросе мне понадобится ваше прямое вмешательство. Вы ранее заметили, что Пентагон частенько артачится, когда у сотрудников Белого дома возникают к нему вопросы.

– Это случается с людьми в мундирах. Увы, в Белом доме их не носят. Полагаю, вы намекаете на Комитет ядерного планирования. Я видел их в вашем перечне.

– Да.

– Они весьма щепетильны. Правда, надо признать – не без оснований.

– Я должен побеседовать с каждым членом всех трех групп. Это пятнадцать офицеров высокого ранга. Не могли бы вы переговорить с председателем и сказать, что вы надеетесь на сотрудничество с их стороны. Не в области, связанной с абсолютными секретами, а скажем, в сфере оценок динамики развития.

– Опять непонятная мне фраза.

– Здесь все сказано, господин президент. Такая постановка вопроса позволит нам привлечь к работе имя Мэттиаса.

– Хорошо, – медленно процедил Беркуист. – Я возложу ответственность за просьбу на великого человека. Хотя это вовсе не в его характере, но на сей раз он вряд ли будет способен опровергнуть меня. Я попрошу моего советника по военным вопросам передать, что государственный секретарь желает, чтобы Комитет представил в Овальный кабинет детальный доклад о состоянии дел и о ходе развития обстановки. Простая служебная записка с распоряжением о сотрудничестве, но одновременно с сохранением чрезвычайной секретности… Они заявят, что здесь имеется противоречие, они не могут выполнить первое, не нарушив второго.

– Скажите им, пусть ошибутся в сторону нарушения секретности. Доклад так или иначе предназначается только для ваших глаз.

– Что еще?

– История болезни Мэттиаса. У психиатров. Брэдфорд обещал доставить ее мне.

– Завтра я направляюсь в Кэмп-Дэвид. Я заверну по дороге на Пул и привезу то, что вам надо.

– И последнее. Миссис Хауэлл должна сообщить в Службу безопасности, если кто-либо обратится к ней по поводу моей персоны… что ей еще известно о деле?

– Только то, что вы работаете по специальному заданию президента.

– Не могли бы мы внести здесь кое-какие изменения?

– Какие именно?

– Пусть это будет не специальное задание, а самая рутинная работа. Исследование старых протоколов совещаний, заседаний Белого дома…

– Мы постоянно этим занимаемся. В основном это политический анализ. Какие аргументы приводились в защиту той или иной позиции или почему некий сенатор облаял нас и что следует предпринять, чтобы в будущем он так не поступал.

– Поместите меня в эту группу.

– Вы – в ней. Желаю удачи… правда, вам потребуется больше чем удача. Миру нужна не просто удача. Временами мне кажется, что только чудо позволит прожить нам еще неделю… Держите меня в курсе дела. Я дал распоряжение соединять меня с мистером Кроссом в любое время.

* * *

Секретарь Брэдфорда, некая Элизабет Эндрюс сидела дома. Сенсационная гибель ее босса вызвала у нее сильнейший эмоциональный шок. Огромное число представителей прессы одолели ее телефонными звонками. Она пересказывала утренние события спокойно и печально до тех пор, пока не позвонила одна специалистка по сплетням. Отметив серию неудачных браков Брэдфорда, она намеком поинтересовалась возможными сексуальными затруднениями погибшего.

– Извращенная сука! – только и смогла вымолвить Элизабет, в сердцах швырнув трубку.

Хейвелок позвонил двадцать минут спустя, и Элизабет Эндрюс была не расположена пересказывать всю историю в очередной раз. Он предложил ей позвонить ему в Белый дом, как только она почувствует себя несколько лучше. Идея сработала превосходно. Телефон в Фейрфаксе зазвонил ровно через шесть минут после того, как Хейвелок повесил трубку.

– Простите меня, мистер Кросс. Но это были трудные часы, а некоторые репортеры ужасно назойливы.

– Я буду по возможности краток.

Она описала все утро, начиная с неожиданного появления Брэдфорда из своего кабинета вскоре после ее прихода на службу.

– Он выглядел просто ужасно. Совершенно очевидно, что он всю ночь не сомкнул глаз и был измотан. Но не только это. Там было что-то еще. Он был заряжен какой-то маниакальной энергией, казался страшно возбужденным. Мне не раз доводилось видеть его в таком состоянии, но вчера все было по-иному. Он даже говорил громче, чем обычно.

– Это могло быть следствием усталости, – предположил Хейвелок. – Она частенько проявляется таким образом. Человек старается компенсировать свою слабость.