Мозаика Парсифаля

Если бы Ростов знал, насколько он прав в своих догадках, он мог бы пойти и на более тесный контакт, даже под угрозой расстрела, подумал Майкл. Но в одном Ростов ошибался: Хейвелок не перестал считать русских врагами. По сути, никто не мог полностью доверять другому хотя бы по той простой причине, что ни Москва, ни Вашингтон никогда на это не пойдут. И даже страшная угроза Парсифаля ничего тут не изменит.

Безнадежный сумасшедший мир… Сумасшедший, как и его бывший спаситель Энтони Мэттиас, суперзвезда.

– Как ты думаешь, сколько времени это займет? – спросила Дженна, сидя напротив Майкла в небольшой, залитой солнцем нише на кухне, где они пили свой утренний кофе.

– Трудно сказать. Все зависит от того, насколько убедителен будет Рандолф и как скоро у Шипперса возникнут подозрения, что за страховой компанией может стоять некто иной. Возможно, все произойдет сегодня, завтра… послезавтра. Не исключено, что и этой ночью.

– Я думала, ты хочешь, чтобы Рандолф вынудил его действовать как можно поспешнее. Мы не можем позволить себе терять время.

– Я не могу позволить, чтобы мы потеряли Шипперса. Он – единственная нить, которая у нас есть. Его имя не фигурирует в медицинском заключении. Организовать это было не сложно, учитывая желание Рандолфа скрыть истинную причину смерти, ведь он считал, что Маккензи покончил с собой. Шипперс прекрасно понимает, что его имя всплывет только в том случае, если Рандолф решится на саморазоблачение, а на это он никогда не пойдет – не только из практических соображений, но и из самолюбия.

– Но быстрота для нас – все, – не соглашалась Дженна. – Боюсь, что я до конца не понимаю твою стратегию.

Хейвелок вопросительно посмотрел ей в глаза.

– Не уверен, что я сам все понимаю. Я всегда знал одно: для того чтобы иметь успех в этом бизнесе – в нашей так называемой профессии, – необходимо научиться влезать в шкуру противника. Думать, как он, стать им, а затем поступить так, как он меньше всего ожидает. Сейчас же мне необходимо думать за человека, в шкуру которого я влезть не могу. За человека, который буквально состоит из двух личностей. – Майкл отпил кофе и, разглядывая свою чашку, продолжил: – Только подумай: американское детство, юношество… бейсбол, хоккей, книги и музыка… друзья в школе и колледже, встречи с девушками, рассказы о себе людям, которым симпатизируешь… И все эти годы приходится носить в себе тайну, которой невозможно ни с кем поделиться. Противоестественно. Скажи, как «памятливым» удается хранить свой секрет всю жизнь?

– Не знаю. Но ты сейчас обрисовал человека, которого я хорошо знаю.

– Кого же?

– Самого себя, милый.

– Чепуха. – Хейвелок поставил чашку. Было видно, что он хочет завершить разговор и убраться из кухни как можно быстрее.

– Разве? – Дженна через стол коснулась его руки. – Скольким друзьям в школе и колледже, скольким девушкам или людям, которые тебе нравились, ты рассказывал о Михаиле Гавличеке и о Лидице? Кто знает о твоих страданиях в Праге, когда ты доставлял тайные донесения, будучи обвязанным взрывчаткой? Скажи мне, сколько человек?

– Рассказывать не было смысла. Все ушло в историю.

– И я бы этого не знала – мы бы этого не знали, если бы наше руководство не настояло на глубокой и всесторонней проверке. Ваши разведывательные службы не всегда направляли в Восточную Европу своих лучших людей, а за ошибки приходилось платить нам. Но затем нам доставили досье на Гавличека и всю семью Гавличеков (все сведения, кстати, легко поддавались проверке). Пакет в запечатанном виде был привезен одним из высокопоставленных чиновников госдепа. Стало ясно, что твое непосредственное руководство, то есть те, с кем мы поддерживали постоянные контакты, ничего не знало о твоем прошлом. По какой-то причине оно хранилось в тайне. В тебе самом сидели две личности. Почему, Михаил?

– Я же сказал. Мы с Мэттиасом решили, что так будет лучше. Все должно остаться в моем прошлом.

– Значит, ты не хотел жить с этим, предпочел скрыть ото всех часть своей жизни?

– Так и будет.

– Я много раз была свидетельницей того, как люди старше тебя вспоминали те дни. Ты же молчал. Ничем не выдавал, что тоже помнишь их.

– Я был последователен.

– Как и Шипперс, ты был там и в то же время оставался невидим. Ты принимал участие, но твоя подпись нигде не появилась.

– Это совсем другое дело.

– Другое, согласна, да не совсем, – стояла на своем Дженна. – Ну да ладно. Итак, ты не можешь позволить начать обычное расследование в отношении Шипперса, потому что информаторы могут предупредить его, и он скроется, унеся с собой тайну. Ты ждешь его реакции на звонок Рандолфа. Ты надеешься, что он решит выяснить, действительно ли эта страховая компания… Как это говорят?..

– Заартачилась, – подсказал Майкл. – Они решили еще раз все перепроверить, прежде чем выплатить страховку. Это обычное дело. Они терпеть не могут расставаться с деньгами.