Мозг, исцеляющий себя. Реальные истории людей, которые победили болезни, преобразили свой мозг и обнаружили способности, о которых не подозревали

Но в Израиле он перенес инсульт, который повлиял на его речевые способности. Теперь уже его ученики давали своему наставнику ежедневные уроки функциональной интеграции. Хорошо понимая тяжесть своего состояния, больной и находившийся в преклонном возрасте, он стал направлять к Баниэль все больше детей, приходивших к нему. Баниэль постепенно взяла на себя заботу об Элизабет; она прилетала в США на три недели и давала ей ежедневные уроки. Элизабет также выполняла упражнения для мозга и проходила курс оптометрии для коррекции поведения с терапевтами Донали Маркусом и Деборой Зелински. Так продолжалось несколько лет, и ее прогресс был очень заметен.

Сейчас Элизабет около тридцати лет, и она имеет два университетских диплома. Она миниатюрная женщина, не более пяти футов ростом, с очень нежным голосом. Она ходит и двигается так легко, что посторонний наблюдатель даже не заподозрит, что когда-то ей предрекали неподвижность и содержание в учреждении для умственно отсталых – и это в лучшем случае. «Моше сказал моему отцу: «Когда ей исполнится восемнадцать лет, никто и не подумает, что она родилась нездоровой». Он был совершенно прав», – говорит она. Она помнит «кусочки» своих визитов в Израиль: «Я смутно помню Моше, его седые волосы, голубую рубашку, и как там было накурено. Он шептал мне что-то на ухо и успокаивал меня». Фельденкрайз часто курил во время своих уроков.

Ее дипломы были получены в крупных университетах. Сначала она получила степень магистра исследований иудаизма на Ближнем Востоке. Потом, желая заниматься более практической работой, она защитила магистерскую диссертацию по общественной работе и получила лицензию специалиста. Она по-прежнему испытывает некоторые остаточные симптомы мозжечковой гипоплазии. У нее есть умеренное нарушение способности к обучению в области чисел, поэтому математика и точные науки трудны для нее. Но если не считать этого, она любит интеллектуальные задачи и стала активной читательницей; она прочитала всего Шекспира, большую часть произведений Толстого и многих других классиков. Сейчас она имеет небольшой бизнес и счастлива в браке.

И да, она танцевала на своей свадьбе.

Создание речи.

В течение пяти лет я следил за десятью «учениками» Баниэль – детьми с особыми потребностями, имевшими серьезные проблемы с мозговой деятельностью – и был свидетелем замечательных результатов ее работы в центре в Сан-Рафаэле, штат Калифорния. Баниэль накопила огромный опыт лечения трудных случаев повреждений мозга и нервной системы у детей. Она лечила детей после инсульта, с синдромом Дауна, аутизмом и задержкой речевого развития, со специфическими двигательными расстройствами (апраксией), с церебральным параличом и повреждениями нервов.

Я наблюдал работу Баниэль с другой девочкой, у которой не хватало части мозжечка, из-за чего она не могла говорить. На семнадцатой неделе беременности УЗИ показало, что у плода отсутствует средняя часть мозжечка (vermis), а остальное вещество имеет аномальную и беспорядочную структуру. Невролог-консультант сказал, что если она выживет, то скорее всего будет страдать аутизмом и не сможет ходить. Я буду называть ее Хоуп. Когда Хоуп принесли к Баниэль, ей было два года и четыре месяца. Она не могла двигаться, сидеть и поднимать голову; не могла сфокусировать зрение и следить за движущимися предметами. Она слабо реагировала на происходящее и не умела говорить. Традиционная физиотерапия не помогала и была болезненной для нее.

«Через десять дней после того, как ее первый раз принесли к Анат, Хоуп начала ползать», – говорит ее отец. Баниэль помогла ей заговорить, совершая аккуратные движения, на первый взгляд не имевшие ничего общего с речью: она прикасалась к ее ступням и пояснице, шевелила ее голени, двигала таз и грудную клетку. Речь становится возможной лишь в том случае, если мозг может контролировать дыхание (он делает это, координируя движения диафрагмы, ребер, позвоночника и брюшных мышц), а также губ, рта и языка. Баниэль игриво лепетала, поэтому Хоуп понимала, что никто не «ожидает» от нее ясной речи. (Это противоположно речевой терапии, на которой врач в ходе занятия старался заставить ее повторять правильно сформулированные и четко проговариваемые слова. Но это только нервировало Хоуп, поскольку она была не готова к таким действиям на текущем уровне развития. Баниэль называет это системной ошибкой, так как «дети усваивают свой удачный или неудачный опыт, а не только то, чему мы намереваемся их научить»[218].) Баниэль использовала на занятиях игровую форму взаимодействия и помогла Хоуп осознать, что любой звук, который она издает, даже самый несовершенный, может служить для общения. На протяжении всего первого урока Хоуп постоянно хихикала и иногда говорила: «Нет!» После четырех занятий Хоуп свободно болтала и заливалась смехом. Сейчас ей семь с половиной лет, и она нормально говорит короткими фразами.