Мрачный Жнец

Аркканцлер выбрался из тележки и с интересом катал её туда-сюда. На то, чтобы вызреть в голове Чудакулли, свежей идее требовалось время, но он уже инстинктивно чуял, что проволочная корзина на колёсиках в этом пригодится.

– Так что, мы до ночи тут стоять будем и головы себе бинтовать? – вопросил он.

– Йоу! – воскликнул декан.

– Йоу? – неуверенно повторил Редж Башмак.

– У-ук.

– Это такое «йоу»? – с подозрением уточнил декан.

– У-ук.

– Что ж… ну ладно.

Смерть сидел на вершине горы. Не очень высокой, не лысой и не зловещей. Тут не плясали нагишом ведьмы на шабашах – и вообще, на Плоском мире ведьмы никогда не раздевались без острой на то необходимости. Тут не блуждали призраки. И никакие голые карлики не сидели на вершине и не делились мудростью, потому что истинный мудрец лучше прочих понимает: сидя на горе, заработаешь не просто геморрой, а геморрой с обморожением.

Изредка люди поднимались на гору и подкидывали камень-другой в курган на вершине – видимо, просто чтобы доказать, что нет такой глупости, на какую человек не решится.

Смерть сидел на кургане и водил камнем по лезвию косы – медленно, тщательно.

Что-то шевельнулось в воздухе. Возникли трое серых служителей.

Один из них сказал: Думаешь, ты победил?

Один из них сказал: Думаешь, ты одержал верх?

Смерть повертел камень в руках, ища нетронутую сторону, а затем медленно провёл ею по всей длине лезвия.

Один из них сказал: Мы доложим Азраилу.

Один из них сказал: Ты же всего-навсего Смерть.

Смерть поднял лезвие под лунные лучи, повертел туда-сюда, любуясь игрой света на крохотных зазубринах на острие.

Потом он встал – резко, сразу. Служители поспешно отпрянули.

Стремительный, как змея, он рванулся, схватил одного из них за мантию и поднял пустой капюшон на уровень своих глазниц.

– ЗНАЕШЬ, ПОЧЕМУ УЗНИК В БАШНЕ ЛЮБИТ СМОТРЕТЬ НА ПТИЦ? – спросил он.

Тот сказал: Убери от меня свои лапы… ой…

На миг вспыхнуло голубое пламя.

Смерть опустил руку и поглядел на оставшихся двоих.

Один из них сказал: Это дело ещё не окончено, не сомневайся.

Они исчезли.

Смерть смахнул остатки праха с мантии и встал на вершине горы во весь рост. Поднял косу над головой обеими руками и призвал те малые Смерти, что зародились в его отсутствие.

Вскоре они хлынули на вершину горы призрачной чёрной волной.

Они текли мерно, словно чёрная ртуть.

Это длилось и длилось, а потом кончилось.

Смерть опустил косу и осмотрел себя. Да, все здесь. Наконец-то он был Смертью, единственным, содержащим все смерти мира. Кроме…

Он поколебался. Где-то оставалась крохотная пустота, какой-то частицы его души не хватало. Что-то он забыл…

Но не мог точно сказать, что именно.

Он пожал плечами. Со временем выяснит. А пока у него много работы…

Он ускакал прочь.

Вдалеке, в норе под амбаром, Смерть Крыс разжал лапку, которой отчаянно цеплялся за балку.

Ветром Сдумс прыгнул обеими ногами на щупальце, выползавшее из-под плитки, и, пригнувшись, опрометью бросился сквозь пар. Рядом грохнулся кусок мрамора, осыпав его осколками. Затем он с размаху врезался в стену.

Он понял, что выхода, похоже, нет, а если и есть – ему не найти. Как-никак, он уже внутри этой твари. Она сотрясала и рушила собственные стены, пытаясь добраться до него. Что ж, по крайней мере, он устроил ей острое несварение желудка.

Он направился к отверстию, которое некогда было входом в широкий коридор, и неуклюже пролез в него, прежде чем оно сжалось окончательно. По стенам искрился серебристый огонь. Жизни тут скопилось столько, что уже не сдержать.

Несколько тележек бешено металось по трясущемуся полу – они были растеряны не меньше Ветрома.

Он бросился в очередной подходящий на вид коридор – правда, за последние сто тридцать лет он ещё не бывал в коридорах, которые бы так пульсировали и сочились.

Ещё одно щупальце вылезло из стены и поставило ему подножку.

Конечно, убить его невозможно. Но можно сделать бестелесным. Как Одного-Человека-Ведро. Пожалуй, эта участь хуже смерти.

Он заставил себя встать. Но тут на него рухнул потолок, снова прижав к полу.

Он шёпотом досчитал до десяти и поковылял вперёд. Его окутал пар.

Он снова поскользнулся и вытянул руки.

Он понял, что теряет контроль над телом. Надо было управлять слишком многим. Чёрт бы с ней, с селезёнкой, одни только сердце с лёгкими отнимали все силы…

– Вонзай!

– О чём это ты?

– Это как бонсай, но по-нашему! Понял? Йоу!

– У-ук!

Ветром Сдумс поднял мутные глаза.

Ага. Похоже, он и над мозгом контроль теряет.

Сбоку из клубов пара вынырнула тележка, за которую цеплялись расплывчатые фигуры. Мохнатая рука и рука, на которой почти не осталось мяса, протянулись вниз, схватили его тело и взвалили в корзину. Четыре колёсика заскребли по полу, тележка ударилась о стену, выпрямилась и покатила прочь.

Ветром с трудом различал голоса.

– Жги, декан. Знаю, тебе не терпится. – Это был аркканцлер.

– Йоу!