Мудрая змея Матильды Кшесинской

– Когда я узнала, что ответил Ники Сергею, я была поражена, – рассказывала мне М.К. – Сразу же после нашего любовного свидания он готов отдать меня другому! Но потом я поняла: даже в угаре страсти он продолжал помнить о своем долге, о своей судьбе, о том, что путь долга и судьбы рано или поздно уведут его от меня.

– Великий князь Сергей Михайлович упрекал вас в жестокости? – воскликнула я, услышав это. – Но ведь он и сам поступил с вами жестоко, когда рассказал об этом письме!

– Мне тоже так казалось, – кивнула М.К. – Мне казалось, что Сергей мстит за все мучения, какие испытал по моей вине. Но с течением времени я научилась испытывать к нему благодарность. Он помог мне приготовиться к мысли, что счастье мое не вечно, и достойно принять расставание с Ники.

Но тогда расставание казалось ей невозможным! Любовники встречались, Маля часто получала записочки от Ники. Все их берегла, хранила в особой шкатулке и часто перечитывала, давая себе слово, что будет хранить их вечно.

Конечно, в то время она и вообразить не могла, что утратит не только эти милые клочки бумаги, но и вообще все, что у нее было, и почти все подарки Ники, в том числе и золотой браслет с крупным сапфиром и двумя большими бриллиантами – его первый подарок, на котором она выгравировала две особенно дорогие ей даты: их первой встречи в училище и его первого визита к ней. 1890–1892. Словно в насмешку, у нее осталась брошь в виде змеи с бриллиантами и сапфиром – та самая, которую М.К. называла mon serpent sage, моя мудрая змея…

Бургундия, Нуайер, наши дни

Узкие улочки средневекового Нуайера, тщательно сберегавшего свой исторический облик, были забиты народом, как обычно по выходным дням. Не стоит забывать, что брокант собрал и туристов, и любителей антиквариата со всех окрестных городков и сел, а любитель здесь – каждый второй. Поминутно тормозя, «Ситроен» удручающе медленно продвигался к узаконенному паркингу на противоположном конце городка.

Алену укачало сразу, она крепилась только из самолюбия и буквально считала секунды до остановки. На ее счастье, Эппл вдруг взвыла:

– Остановите, меня сейчас вырвет!

Она и в самом деле имела бледный вид, даже веснушки позеленели.

Мадам Бланш испуганно затормозила, Эппл вылетела вон и потащилась на подгибающихся ногах за угол.

– Ох, я тоже выйду! – с откровенной радостью воскликнула Алена и выскочила из машины, бросив на прощание: – Огромное вам спасибо, мадам!

Ее мало заботило, удастся ли вернуться в Мулян вместе с мадам Бланш. подумаешь, шесть километров отмахать. Правда, два из них – подъем в довольно крутую гору, но что здесь такого? Кто спорит, вопросов к мадам Бланш оставалось в самом деле много, но вряд ли она захочет отвечать на них откровенно. Может быть, случай или добрые люди помогут найти нужные сведения. Здесь, в этом уголке Бургундии, прекрасно знают друг друга, поскольку знакомы целыми поколениями. Алена не единожды убеждалась, что случайные оговорки иногда вполне способны навести на след. Главное – такую оговорку спровоцировать, а уж в этом наша героиня поднаторела.

Сырой и несколько затхлый воздух (так и хотелось сказать, что это дух средневековья) в глубокой, защищенной от ветров долине реки Серен сейчас был пронизан солнечными лучами и благоухал ароматами жареной с яблоками кровяной колбасы (самой вкусной еды на свете!), только что выпеченного хлеба, кофе и молодого розового вина. Поднимавшаяся тошнота мигом канула назад, в бездны Алениного желудка.

Итак, наша героиня приободрилась и осмотрелась.

Сам брокант, как всегда, располагался на центральной площади в окружении множества магазинчиков и кафе в традиционных фахверковых зданиях[28]. На ближних улочках растянулись лотки заезжих торговцев, которые по базарным дня слетались в Нуайер, точно зная, что без прибыли не останутся, чем бы ни торговали – от фруктов и хозяйственных мелочей до самодельного мыла или поддельных часов по пять евро за штуку (срок годности – один час). Как всегда, остро, пряно, нездешне пахло от цветастых шаровар и шарфов, которые сюда ежегодно привозил седой смуглый сухощавый красавец с серьгой в ухе, до того похожий на пирата, что Алена пребывала в уверенности, что он ограбил-таки корабль с контрабандой и привез товар в Мулян, даже не подозревая, что вся контрабанда делается в Одессе, на Малой Арнаутской улице…

В одном переулке Алена заметила знакомую длиннорукую фигуру. Жак, внук мадам Бланш, стоял у прилавка со стеклянными поделками и пристально их разглядывал. Алена обожала цветное стекло, однако общаться с этим русофобом ей совершенно не хотелось, поэтому она свернула в другом направлении – и буквально через минуту увидела стоящие на легких складных мольбертах полотна Маргарит Барон, к которым бросилась, как к родным.