Мудрость леса. В поисках материнского древа и таинственной связи всего живого

После того, как сеть Гартига прочно укрепляется в зародышевом корешке новых ростков, а старые деревья начинают предоставлять питание, компенсируя мизерный уровень фотосинтеза у семядоль, гриб может отращивать новые нити гиф и исследовать почву в поисках воды и питательных веществ. Когда на миниатюрных кронах ростков появляются новые иголки, они начинают питать мицелий собственными фотосинтетическими сахарами, так что гриб способен добраться до еще более отдаленных пор. После получения прочной опоры жизнь течет так же плавно, как на фондовой бирже; растущий корень способен и далее поддерживать грибную мантию, как бы облачаясь в плащ из мицелия, из которого в почву прорастает еще больше гиф. Чем толще мантия и чем большее количество грибных нитей может питаться от корня, тем интенсивнее мицелий поглощает минеральные вещества из почвы, и тем больше питательных веществ он получает от зерен и транспортирует к корню в процессе обмена. Корень порождает гриб, а гриб – корень. Оба партнера поддерживают цикл положительной обратной связи, пока не вырастет целое дерево, а куб почвы не заполнится сотней километров мицелия.

Паутина жизни подобна нашей сердечно-сосудистой системе, состоящей из артерий, вен и капилляров.

Я закрепила волосы двумя выдернутыми сеянцами и двинулась по склону.

Раздался треск.

Я выхватила из кобуры спрей от медведей и положила палец на оранжевый предохранитель, вглядываясь в заросли ирги. Отодвинула ветку с шелестящими листьями и с облегчением вздохнула. Пень, обугленная кора которого чернотой походила на мех. «О боже, – подумала я. – Видимо, я устала после ранней утренней поездки с побережья».

Я продолжила путь среди деревьев, наклоняясь под кронами толстокорых старцев, шествуя по травянистым прогалинам, усыпанным сеянцами, проплывая через чащу тщедушного молодняка, а в голове, словно в компьютере, проносились данные экспериментов моих учеников. Эти молодые деревья начинали свой путь в тени старых, присоединяясь к их обширному мицелию и получая субсидии до тех пор, пока не наращивали достаточно хвои и корней для самостоятельной жизни. Еще один мой аспирант Франсуа посеял семена пихты Дугласа вокруг зрелых деревьев. Там, где он позволил им подключиться к грибным сетям старых деревьев, они демонстрировали более высокий уровень выживаемости, нежели там, где он использовал изолирующие пакеты с порами, пропускавшими только молекулы воды.

Молодая поросль в этом лесу жила в сети старых деревьев.

Сев на пень, я сделала большой глоток воды и заметила группу ростков высотой не больше кровельного гвоздя. Подземная сеть может объяснить, как молодым растениям удается годами и даже десятилетиями выживать в тени. Эти старые леса способны восстанавливаться, потому что предки помогают потомкам окрепнуть. В конечном итоге молодые встают в строй, заменяя старцев, и предлагают помощь другим.

Когда солнце оказалось над головой, я проверила время на блэкберри. До Нельсона четыреста семьдесят шесть километров, чтобы добраться до дома к полуночи, мне нужно выехать в четыре часа дня. Джин настоятельно советовала мне купить этот модный телефон – она прозвала его блюберри[51]; он преобразил мою жизнь, что было особенно важно сейчас, когда я столько времени проводила в дороге. Я проверила электронную почту. Одну из заявок на грант отклонили. Зато одобрили другую, где мы собирались исследовать вырубки сухих внутренних лесов из пихты Дугласа и их влияние на целостность микоризных сетей. «Да!» – подумала я. Недели, проведенные за анализом слов и бюджетов, принесли свои плоды. Я восхищалась этим маленьким устройством, восхищалась тем, как интернет помогает мне ощущать связь со всем миром.

Этот лес тоже был похож на интернет – Всемирную паутину. Но вместо компьютеров, соединенных проводами или радиоволнами, деревья связывались микоризными грибами.

Лес выглядел как система центров и спутников, где старые деревья оказывались самыми крупными узлами коммуникаций, мелкие – менее загруженными узлами, а по грибным нитям в обоих направлениях передавались сообщения. Когда моя статья была опубликована в «Nature» в 1997 году, журнал назвал это «древесной паутиной»; название оказалось гораздо более прозорливым, чем я могла представить. Тогда я знала только то, что береза и пихта передают углерод туда и обратно через переплетение микориз. Однако этот лес открывал передо мной более полную картину. Старые и молодые деревья были узлами, соединенными микоризными грибами в сложную схему, которая способствовала восстановлению всего леса.