Мудрость леса. В поисках материнского древа и таинственной связи всего живого

Рабочие транспортировали руду по рельсам, выходившим наружу. Далее ее перегружали на дрезины, оставляя кучи пустой породы. Даже после закрытия рудника в 1974 году он оставался одним из крупнейших в Северной Америке точечных источников загрязнения морской среды металлами. Хвосты и пустую породу использовали для отсыпки береговой линии; ручей Британия-Крик, прозрачный, но лишенный жизни из-за меди, впадал в залив Хау, убивая океанских жителей на протяжении не менее двух километров вдоль берега. На момент закрытия шахты вода в ручье была настолько токсичной, что выпущенные туда мальки чавычи погибли в течение сорока восьми часов. Однако после многолетних очистных работ лосось вернулся и успешно нерестится в Британия-Крик; береговая линия около Британия-Бич снова ожила, на камнях появились растения и беспозвоночные, а в заливе Хау – дельфины и косатки.

Признаки того, что земля умеет прощать.

Я приехала сюда с Ханной по просьбе токсиколога-эколога Триш Миллер, чтобы оценить воздействие отвалов горных пород на окружающий лес. Влияние не ограничивалось только ручьями, оно сказывалось на лесе, и ей требовалась более широкая оценка, чем обычно. Я ухватилась за возможность поработать с Триш, поскольку слушала ее доклады о восстановлении окружающей среды на протяжении многих лет, когда дети были маленькими. Мне было интересно узнать, насколько лес способен исцелять нарушенную экосистему, как старые деревья могут давать потомство в такой земле, в какой степени грибная и микробная сети способны исправлять нанесенный ущерб? Как растут деревья в загрязненных металлами кольцевых растительных полосах вокруг отвалов отработанной породы? Восстанавливается ли лес? Нужно ли нам что-то делать, или лес может исцелиться сам? Насколько глубокую рану должен получить лес, чтобы исцеление стало невозможным?

Мы с Ханной нашли входы, спрятанные среди тсуг, деревья покрывалами окутывали зияющие ворота пещер. Ольхи и березы обрамляли пробитые вручную шахтные дороги и железнодорожные пути, которые вели от туннелей высоко в скалах, к дробилке на берегу. Мхи и лишайники покрывали лагеря, где спали шахтеры; поселки, где жили их семьи, молчали. Гумус в кольцевом лесу вокруг отвалов горных пород был более тонким, чем в окружающих незагрязненных лесах; однако корни деревьев оплетали обнажившиеся камни, и там прижились немногочисленные предпочитающие кислую почву мензизия, гейлюссакия и папоротник орляк. Когда мы стояли под ветвями тсуги, с которых слетали капли дождя, я ощутила, что если где и есть сила, способная исцелить землю, то это здесь, на Тихоокеанском побережье, в одном из самых продуктивных влажных лесов в мире.

Это была возможность наглядно показать Ханне, как оценивать степень разрушения деревьев и растений, почв и мхов, и продемонстрировать способность природы к восстановлению, даже если ее вены, идущие по поверхности, были обескровлены. Кучи отработанной породы казались меньше по сравнению с сотнями метров вырубок, сливающихся между собой по долинам, и тысячами открытых карьеров для добычи медной руды по всему миру. Сплошная вырубка вызывает серьезные проблемы, однако при нетронутой подстилке лес может легко восстановиться, в то время как удаление почвы и добыча металлов из глубины оказывает постоянное воздействие на леса и водные потоки.

– Хорошо, что деревья возвращаются, – сказала Ханна, извлекая керн из небольшой тсуги западной.

Это было одно из нескольких десятков деревьев, выстроившихся в шеренгу, как пехотинцы; они нашли себе нишу посреди гниющей древесины. Их семена принесло сюда из соседних здоровых лесов, и деревца укоренились в гниющих бревнах-кормилицах, где грибные симбионты поглощали скудные питательные вещества, а губчатая целлюлоза впитывала воду; с верхнего яруса дозированно поступал свет. Дерево Ханны росло вдвое медленнее, чем соседние старейшины: корни были меньше, крона реже, однако я понимала, что оно выживет. Мой студент магистратуры Габриэль обнаружил, что деревца тсуги, корни которых цепляются подобным образом за старые бревна, также могут соединяться с близлежащими Материнскими деревьями и получать углерод из мощных крон, пока не начнут обеспечивать себя сами. Растительное сообщество в этом подлеске тоже восстанавливалось, хотя и небольшими участками, но уже присутствовала половина кустарников и трав старого леса. Большинство из них, подобно тсуге, предпочитают кислые среды и постепенно меняют почву, ускоряя круговорот питательных веществ. Эти обратные связи играют решающую роль в восстановлении деревьев. В шурфе я измерила глубину лесной подстилки – опад, ферментационный и гумусовый слой; она была примерно в два раза меньше, чем на соседних здоровых участках.