Мудрость леса. В поисках материнского древа и таинственной связи всего живого

Свой двадцать второй день рождения я решила отпраздновать в одном из самых диких горных лесов на западе Северной Америки. Плечо Келли восстановилось лишь через год, и он смог вернуться в родео. Сегодня со мной была подруга Джин; мы планировали подняться над речушкой Страйен-Крик – первому южному притоку семидесятипятикилометровой реки Стейн, которая восточнее, в коммуне Литтон, впадала в широкую реку Фрейзер. Мы находились в шестидесяти километрах к югу от городка Лиллуэт, где жили работники моей компании. Городок располагался в тысяче километров к юго-западу от истоков реки Фрейзер в Скалистых горах и более чем в трехстах километрах к северо-востоку от ее устья в Ванкувере на побережье. Меня влекло к этому месту, к его таинственной энергии. С Джин я познакомилась в мае, когда мы устраивались на летнюю работу в Лесную службу Британской Колумбии: я взяла отпуск, она сделала то же самое в другой лесозаготовительной компании на островах Королевы Шарлотты (теперь Хайда-Гуай). Джин обратила на меня внимание в университете, но я была настолько тихой, что она приняла меня за франкоязычную студентку, приехавшую по обмену. Этим летом нам посчастливилось присоединиться к команде экологов, составлявших каталог растений, мхов, лишайников, грибов, почв, горных пород, птиц и животных на южном плоскогорье провинции Британская Колумбия с использованием государственной системы классификации экосистем. Всего за несколько месяцев работы мы определили сотни видов.

Мы находились в устье реки Стейн, где перед впадением во Фрейзер ее каньон с белой водой соединялся со Страйен-Крик. Я волновалась из-за планов по вырубке водораздела Стейна в течение следующего десятилетия: мне уже доводилось видеть сплошную вырубку от одного конца долины до другого. Я следовала за лесорубами, выписывая рецепты по восстановлению растительности с помощью крошечных саженцев. Одна вырубка сливалась с другой, а я все больше и больше нервничала, потому что любила лесоводство, но была в ярости от происходящего. Именно в этом растерянном состоянии я обсуждала возможность участия в акции протеста в следующий уикенд на Техас-Крик, северном притоке Стейна. Если это выяснится, мне грозит увольнение.

Джин расстелила топографическую карту на капоте своего «Жука». Вдоль реки тянулась узкая каменистая главная долина, изрезанная пешеходными тропами, которые за тысячи лет проложили здесь индейцы племени нлакапамук.

– Вот тут я видела пиктограммы, – ткнула Джин в водопад на карте. – Их нарисовали красной охрой. Волки, медведи, вороны, орлы. Юноши, достигшие совершеннолетия, приходят к водопаду петь и танцевать, и во сне к ним является дух-хранитель в виде птицы или животного. Юноши обретают стойкость, силу, невосприимчивость к опасности и могут принимать другой облик, например оленя. Говорят, когда человек обернется оленем, племя может убить и съесть его, но если бросить его кости в воду, то он снова превратится в человека.

– Да ну? – я с изумлением вытаращилась на нее. – То есть олени – на самом деле люди?

– Да. А народ прибрежных салишей считает, что деревья тоже обладают личностью. Они рассказывают, что лес состоит из множества народов, живущих бок о бок в мире, и каждый вносит свой вклад в эту землю.

– Деревья похожи на нас? И они рассказывают? – спросила я.

Откуда Джин это знает?

Она кивнула.

– Прибрежные салиши утверждают, что также деревья говорят о своей симбиотической природе. Под лесной подстилкой растут грибы, которые поддерживают связь и силу деревьев.

Я не подала вида, насколько оказалась ошеломлена: я не могла представить более чудесного подарка на день рождения, чем услышать, что мои догадки насчет грибов глубоко укоренились в сознании тех, кто тесно связан с миром природы.

Джин упаковала тонкую нейлоновую веревку для подъема нашей еды на дерево, чтобы уберечь ее от медведей (мы взяли вино, кашу, рисовую запеканку с тунцом и упаковку шоколадного торта, чтобы испечь его на костре), а я взяла справочник по растениям. Мы зашнуровали туристические ботинки и взвалили на спины тяжеленные рюкзаки. Я подтянула лямки – они были перемотаны скотчем и чертовски врезались в тело – и застегнула поясной ремень. До гор лучше добраться засветло.

Недалеко от нескольких сосен желтых росли метелки житняка – колосковые чешуйки поочередно охватывали главный стебель, словно руки, карабкающиеся по канату. Кружевная дикая морковь высотой по колено росла рассеянными группами, чтобы лучше справляться с недостатком влаги. После рассказов индейцев о грибных сетях, соединяющих деревья, я задумалась, могут ли травы, цветы и кустарники вдоль этих путей тоже оказаться микоризными.