Мудрость леса. В поисках материнского древа и таинственной связи всего живого

Я планировала проверить, как три доходных вида деревьев – лиственница, кедр, пихта – будут сосуществовать в различных сочетаниях с березой. Я выбрала эти породы в качестве тестовых видов, потому что это жители первичных невырубленных лесов. Я любила кедр за длинные скрученные листья, пихту Дугласа за шелковистые веточки, похожие на ершик, а лиственницу за ее звездчатые иголки, которые окрашиваются в золото, прежде чем осыпаться осенью на лесную подстилку. К этому моменту лесозаготовительная промышленность считала березу одним из самых злостных конкурентов, поскольку предполагалось, что она затеняет заветные хвойные деревья, замедляя их рост. Но если соседство с березовым молодняком полезно для хвойных деревьев, то какие сочетания дадут самые здоровые леса? Три выбранных вида хвойных деревьев различались по степени зависимости от тени березы: от совсем незначительного эффекта для лиственницы с ее звездчатыми иголками до серьезного влияния в случае кедра, пихта находилась где-то посередине. Уже одно это наводило на мысль, что для каждого из видов лучшими окажутся разные комбинации растений.

Я остановилась на проекте, в котором на одном участке береза бумажная сочеталась с пихтой Дугласа, на другом – с кедром красным западным, а на третьем – с лиственницей западной. В третьем случае участок представлял неудачное насаждение на вырубке, где даже сосна скрученная не смогла найти себе пристанище. Такой же эксперимент я собиралась провести на двух других вырубках, чтобы посмотреть, как деревья реагируют на незначительные изменения условий.

Для каждой пары видов я подобрала несколько комбинаций, чтобы сравнить чисто хвойные леса и хвойные деревья с березой в различных пропорциях и при различной плотности, а также проверить мою догадку, что смешанные группы будут лучше расти в определенных конфигурациях – возможно, для лиственницы нужно меньше березы, а для кедра – больше.

Я предполагала, что береза бумажная обогащает почву питательными веществами и служит источником микоризных грибов для хвойных деревьев.

Также мои предыдущие эксперименты показали, что береза каким-то образом защищает хвойные деревья от преждевременной гибели от корневой болезни, вызванной грибами Armillaria.

В общей сложности получилось пятьдесят одно сочетание; для каждого выделили свой участок, разбросав по трем вырубкам.

После сотен дней, проведенных на лесопосадках, экспериментов по «прополке» и наблюдений, как саженцы уживаются с естественной растительностью, я чувствовала, что деревья и другие растения могут каким-то образом определять, насколько близко находятся их соседи, и даже кто они. Молодые сосны, растущие между раскидистыми азотфиксирующими ольхами, протягивали веточки дальше, чем если бы они находились под густым покровом кипрея. Ели прекрасно росли, прижавшись к вечнозеленой гаультерии и подорожникам, но держались подальше от борщевика. Пихты и кедры радовались умеренному покрову березы, но чахли под плотным одеялом дикой малины. Напротив, лиственница демонстрировала лучший рост и наименьшую смертность от корневых болезней, когда березы бумажной по соседству было меньше. Я точно не знала, как растения определяют такие условия, однако опыт подсказывал: сажать тестовые смеси необходимо крайне скрупулезно. Важно соблюдать расстояния между деревьями, а вырубки для максимальной достоверности не должны иметь перепадов высот. Учитывая, что Британская Колумбия – горная провинция, найти три ровных участка было крайне сложно.

Для удобства осмотра корней и контроля, станут ли хвойные деревья лучше соединяться с почвой при соседстве с березой бумажной, я заказала стереомикроскоп и справочник по определению особенностей микоризы и практиковалась на корнях березы и пихты, собранных по дороге домой. Джин закатывала глаза, когда я несла образцы в кладовку, ставшую кабинетом, и подшучивала, если во время приготовления ужина у меня подгорала кастрюля. Моим фирменным блюдом было чили, а ее – спагетти, но ни она, ни я не увлекались кулинарией. Я пропадала в своем примитивном кабинете до полуночи, обрезая кончики корней, делая поперечные срезы и укладывая их на предметные стекла. Вскоре я научилась идентифицировать сети Гартига, пряжки, цистиды и прочие части микоризного кончика корня, которые помогали отличить один вид гриба от другого.

Некоторые виды грибов на пихтах выглядели так же, как грибы на березе бумажной. Если это одни и те же организмы, то, возможно, березовые микоризные грибы перебрались на кончики корней пихты для взаимообогащения. Может быть, в результате такой инокуляции, обмена грибами или симбиоза, молодые высаженные пихты Дугласа не остались с голыми корнями, и им удалось избежать того смертного приговора, который выпал на долю моих пожелтевших саженцев в горах Лиллуэт. Но если пихта нуждается в березе, то береза не вредит пихте, как предполагают лесоводы.

Ровно наоборот.