Мудрость леса. В поисках материнского древа и таинственной связи всего живого

На лесовозную дорогу выбрались двадцать арестантов в черно-белой полосатой одежде, доставленных из исправительного центра к северу от Камлупса. Не убийцы, в основном воры, но все же преступники. Тюремный охранник и его коллега из Лесной службы выстроили их в шеренгу. Мы с Робин наблюдали за происходящим с высоты птичьего полета, находясь на вырубке двумястами метрами выше. Больше месяца она была моей напарницей, помогая ставить эксперимент для магистратуры на вырубке десятилетней давности, полностью заросшей ольхой ситкинской.

Вырубка идеально подходила для опыта, целью которого было изучение, как кустарниковая ольха влияет на приживаемость и рост саженцев сосны скрученной. По всей провинции ольху вырубали и травили химикатами, добиваясь свободно растущих сосновых насаждений. Столь амбициозную программу по уничтожению ольхи, стоившую миллионы, реализовывали, несмотря на отсутствие доказательств о пользе этого для сосны. Это была реакция – драматическая реакция – на опасения, что кусты ольхи подавляют и убивают коммерчески ценные деревья.

Ольха росла в подлеске естественных лесов, составленных сосной скрученной; эти деревья выросли на плоскогорье, некогда охваченном ледником после пожаров, устроенных поселенцами, которые прокладывали железную дорогу и искали золото в конце XIX века. Столетие спустя леса вырубили с помощью валочно-пакетирующих машин – тракторов с механической рукой, оснащенной пилой, а несчастные ольхи либо раздавили колесами, либо срезали вместе с соснами. Когда верхний этаж леса исчез, на оставшиеся ольховые пеньки пролился свет, и они выпустили множество новых ветвей и листьев. Воды и земли было сколько угодно – настоящий рай для ольхи. Сохранившиеся корневища легко давали новые кусты, а под ольховой короной буйно разрастались вейник, кипрей и дикая малина. Проезжающему мимо лесоводу могло показаться, что саженцы сосны тонут в море ольхи и трав. За годы, предшествовавшие учебе в магистратуре, я объездила множество лесов и знала, как выглядят эти лесопосадки изнутри, поскольку выходила из пикапа и углублялась в заросли ольхи, окаймлявшие дорогу. Пробравшись сквозь эту стену зелени, я обычно обнаруживала прекрасно растущие сосны. Однако вид океана ольхи со стороны дороги – даже если из этого океана торчало множество сосен – давал лесоводам достаточное оправдание для химической атаки или работы пилой и секатором.

Но зачем? Никто не знал, улучшает ли это рост насаждений. Своим экспериментом я хотела дать ответ на этот вопрос. Я хотела количественно оценить конкурентное влияние ольхи и прочих растений на сосны. Еще больше меня интересовало, могут ли местные кустарники сотрудничать с соснами, помогая им соединяться с почвой и создавать здоровое лесное сообщество.

Чтобы посмотреть, как (и если) ольха мешает сосне, мне пришлось уменьшить плотность этих невысоких кустарников, включая полное уничтожение на некоторых участках. Я могла сравнить рост сосен на участках с разным количеством ольхи по соседству, включая те, где сосна не имела конкуренции. Вместо прореживания я решила срезать ольху полностью и позволить ей прорасти заново в контролируемом количестве, чтобы сосны высотой по щиколотку, которые я собиралась посадить, столкнулись с потенциальным противником в ситуации, приближенной к реальной. Если растения начнут рост вместе, в равных условиях, то будет проще оценить их конкуренцию. Если бы я проводила эксперимент во время вырубки, то могла бы просто проредить новые побеги ольхи и посадить экспериментальные сосны. Однако я появилась уже после того, как пни ольхи превратились в полноразмерные кусты. Природа – беспристрастный помощник.

Предполагалось, что заключенные с помощью мачете вырубят всю ольху, оставив пеньки высотой по щиколотку. Каждый куст ольхи включал около тридцати побегов, растущих из общего корневища. Чтобы получить диапазон плотности ольхи, я собиралась контролировать, какие скопления будут давать новые листья, а какие нет, нанося гербицид на верхушки стеблей. Таким образом мы создавали пять уровней плотности – от участка, где ольхи не было (все растения погибли в результате обработки гербицидом), до участка с плотностью две тысячи четыреста кустов на гектар (гербицид не наносили, все растения остались живы). Имелось также три промежуточных уровня (шестьсот, тысяча двести и тысяча восемьсот скоплений на гектар).