Муки Галилея

— Вы совершенно правы. В день происшествия, около полудня, Томонага заходил во флигель. На несколько минут он остался в комнате совершенно один. Полагаю, тогда он всё и настроил. Само устройство, вероятно, было замаскировано под книгу. Самое важное тут — высота и угол, но Томонага взял с собой соответствующий измерительный инструмент.

— Инструмент?

— Свою трость. Он переделал её так, чтобы рукоять могла выдвигаться, и, по-моему, как раз потому, что трость обычной длины не доставала по высоте до груди жертвы. К тому же в рукоять была встроена лазерная указка. Видимо, с её помощью он наметил траекторию, по которой затем полетел металлический осколок.

Мамия покрутил головой. Не потому, что не мог понять, — его восхитила наблюдательность Юкавы.

— Но устройство приводилось в действие дистанционно, так? Откуда ему было знать, что он попадёт в цель?

На это откликнулся Кусанаги:

— Он вынудил жертву встать на пути снаряда.

— Как?

— По телефону. В NTT не нашлось записей о звонках, но в особняке есть внутренняя телефонная сеть, связывающая главное здание и флигель. Томонага позвонил сыну и уговорил того встать у окна.

— Что, прямо так и сказал: «Подойди к окну»? Прозвучало бы подозрительно.

— В такой форме — подозрительно. Но он мог сказать что-нибудь вроде: «Погляди-ка, там твоё драгоценное каноэ уносят!» Ранее Юкимаса Томонага заставил свою жертву думать, будто районный совет хочет убрать каноэ из пруда. Но, как мы выяснили, совет этого не планировал. По-видимому, этим обманом Томонага подготовил почву для фатального телефонного звонка. Погибший подошёл к окну, чтобы взглянуть на своё каноэ. А окна флигеля хорошо видны из комнаты Томонаги. Когда он убедился, что сын стоит у окна, ему оставалось лишь нажать на кнопку и подорвать заряд, — бойко, как по писаному, изложил следователь и, посмотрев на Юкаву, широко улыбнулся. Догадка была отличная, но, к сожалению, Кусанаги её автором не являлся.

Мамия застонал:

— Вы говорили с патологоанатомом, производившим вскрытие?

— Говорили, — ответила Каору. — Он сказал, что кусок металла такой формы вполне соответствует имеющейся сквозной ране. Правда, с оговоркой: «Если такое вообще возможно».

Мамия скрестил руки на груди:

— Тогда решено. Осталось найти улики.

— Достаточно отыскать орудие убийства, разбившее окно, — сказал Кусанаги. — Оно, наверное, лежит на дне пруда.

— Так прочешите пруд! — Мамия стукнул по столу и поднялся на ноги.

Люди потянулись к выходу. Каору уже было последовала за остальными, но что-то заставило её обернуться. Юкава по-прежнему сидел на месте, не сводя глаз с папки.

— Юкава-сэнсэй! — окликнула его Каору. Физик поднял голову, и она спросила: — Вы не жалеете?

— Нет, конечно. А в чём дело?

— Ни в чём, — покачала головой Каору и вышла в коридор. Там её ждал Кусанаги.

— Он настоящий учёный. И потому не прощает тех, кто использует научные достижения для убийства. Даже если убийца — его благодетель.

Каору молча кивнула.

14

Юкава позвонил Каору на четвёртый день после ареста Юкимасы Томонаги. Он спросил, нельзя ли с ним встретиться.

Томонагу к тому времени поместили в камеру предварительного заключения местного полицейского участка. Он почти во всём сознался, и его дело должны были вскоре передать в прокуратуру.

Каору посоветовалась с Мамией.

— Добро, — ответил её начальник.

Так она и передала Юкаве.

— Спасибо, — коротко ответил тот и повесил трубку.

Ожидая его прибытия, Каору не находила себе места. Что такое затеял этот физик? Просто хочет попрощаться с тем, кому стольким обязан?

На поиски орудия убийства ушло целых три дня. Найденный кусок металла с виду походил на тот, что Юкава создал во время своего эксперимента. При его анализе криминалисты обнаружили фрагменты тканей, чья ДНК в точности совпала с ДНК Кунихиро Томонаги.

Когда находку предъявили Томонаге, он тут же сознался в содеянном. Старик вёл себя совершенно иначе и ничего не отрицал, словно это не его безуспешно уговаривал сдаться Юкава.

«Решил, что запираться бессмысленно, когда узнал, что мы прочёсываем пруд», — сочла следственная группа во главе с Мамией.

Мотив преступления Томонага объяснил так: «Было невыносимо смотреть, как этот человек проматывает моё состояние».

— Подумайте сами. Он хоть мне и сын, но я не видел его с младенчества. Не ему предназначались эти ценности. Я собирался прожить ещё не один год. И рассчитывать мог только на свои сбережения. Я много раз просил сына съехать, но он ни в какую. У меня не осталось другого выбора, — ровным тоном рассказал он Кусанаги, проводившему допрос.

А учеников в тот день, по его словам, он позвал для того, чтобы обеспечить себе алиби.

— Если бы в доме находились только я и Намиэ, вы бы заподозрили кого-то из нас, верно? Потому я и пригласил ещё нескольких гостей. Казалось, всё прошло как по маслу, но на свою беду я позвал Юкаву. А он вспомнил о моей старой работе. Я-то считал, что мои исследования благополучно забыты.

— Что вы подумали, когда он предложил вам явиться с повинной? — спросила Каору.

Томонага издал короткий смешок: