Муки науки. Ученый и власть, ученый и деньги, ученый и мораль

А в двух километрах к югу от Новгорода находилась крепость, называемая историками «Рюриково городище». Она раскопана членкором РАН Е.Н. Носовым. Вот там и был «город» IX – Х веков, откуда затем центр переместился к северу, получив название Нового города. Как же назывался этот старый город (впоследствии там была резиденция новгородских князей)? В скандинавских сагах к ильменскому центру применялось название Холмгард, Холмгарор, что означает «островной город» и никак не подходит к самому Новгороду (это по исследованиям Б. Клейбера и Е.А. Мельниковой). Возможно, что тут отразилось славянское название Холм-город (это предположение Т.Н. Джаксон). Это название вполне подходит к Рюрикову городищу – оно находится на возвышенности, на холме. В немецких источниках тот же город называется Острогард. Существенно, что в IX веке здесь Носов отмечает наличие скандинавов среди жителей. А еще раньше, в VIII веке, они появились на Ладоге и в низовьях Волхова.

Домов убежден, что норманнов (скандинавов) на Руси в это раннее время не было и просто не могло быть. Но в отличие от него я в IX веке побывал не во сне, а наяву и не один, а вместе с большой дружиной археологов. Именно археология предоставила нам такую возможность. Жаль, что с нами не было Михаила Ивановича Домова. Но зато с нами был ярый воитель за антинорманизм, можно сказать, полководец антинорманизма, начальник Гнездовской археологической экспедиции профессор Даниил Антонович Авдусин, наследственный антинорманист (его учитель А.В. Арциховский тоже был проповедником антинорманизма). Всю жизнь Даниил Антонович воевал с открытым забралом против «норманистов», каковыми он считал многих москвичей и нас – меня с моими учениками в Ленинграде. А к концу жизни (в 1988 году), по результатам своих раскопок в Гнездовском могильнике (под Смоленском), сокрушенно признал: да, скандинавы в Гнездове были с самого начала, и было их «во много раз больше», чем предполагалось. Ангажированная журналистка Н.И. Васильева, рьяно пропагандировавшая антинорманизм, заявила во всеуслышание о предательстве пожилого профессора из Московского университета: «он переметнулся». Но Авдусин был не ангажированный журналист, он был ученым и не мог не верить своим глазам. И московские ученики его ныне никак не антинорманисты, а в одном строю с нами.

Со своими учениками я проверял по могильникам древнее население. Разумеется, мы не могли попросить их поговорить по-шведски или по-славянски. Но мы видели их вещи, мы могли выделить те вещи, которые не идут в торговлю (например, подвески в виде молоточков Тора), еще важнее – мы классифицировали обряд погребения. Он все-таки разный у разных этносов и разных вер. Скажем, взять Ярославское Поволжье. Когда мы там выделили для IX–X веков те погребения, которые опознаваемы, и подсчитали, то получили такие цифры: славян 13 %, скандинавов 14 %, остальные – финно-угорские народности. Кто там нас спросит «Пошто»?

Домов и Рюрика считает славянином (ну, по Кузьмину – западным). Что же имя это значит по-славянски? Для сторонников Кузьмина – рарог, то есть у западных славян «сокол». Но, во-первых, имя «Сокол» у славян неслыханное, во-вторых, каким образом «рарог» превратилось в Рюрик? Как у жеманной дамочки Анны Павловны Шарамыкиной в водевиле «Юбилей» у Чехова «Петербург» от сложения губ сердечком превращался в «Пютюрбюрг»? А вот скандинавское Хререк, Рурикр, современное Рурик (родственное Хредерик, Родриго), переводящееся как «знатный славой», фонетически закономерно переходит в славянское Рюрик.

Впрочем, даже попросить людей IX–X веков, встреченных на «пути из варяг в греки», поговорить по-шведски можно. Тот же Константин Багрянородный сообщает два ряда названий Днепровских порогов. Один ряд славянский – император неплохо передает греческими буквами славянские звучания: «островунипрах» – островной порог, «неясыть» – современный Ненасытец, «вулнипрах» – волновой порог и так далее. Все можно понять. А вот ряд его «русских» названий понять с ходу нельзя: Улворси, Аифор, Варуфорос, Струкун, Леандри – со славянских языков они совершенно не читаются, зато расшифровываются со старошведского: «островной», «свирепый», «волновой», «падающий» и так далее. Кто же это сообщил императору шведские названия Днепровских порогов? Да еще назвался при этом «русскими»? А вспомним, что финны и эстонцы до сих пор называют «руосси» не славян, а скандинавов, шведов. А русская летопись сообщает о приходе из-за моря варягов, зовомых «Русь», «от них же и ны прозвашася» («от них же и мы прозвались»).

Коль скоро Вы, Михаил Иванович Домов, нарисовали себе совершенно другую картину IX века, милую Вашему сердцу, то я хорошо понимаю вашу горячую жажду поставить мне «лилово-красный большой фингал под левым глазом» руками западнославянских варягов: «тут перед носом мелькнул кулак, и Самуилыч, упав, обмяк». Так ведь не получается. Конечно, во сне все возможно, но сон-то не мой!