Муки науки. Ученый и власть, ученый и деньги, ученый и мораль

Еще две вещи мне хочется уточнить. Первая – я совершенно непьющий. Поэтому начало Вашего стихотворения о том, что «заботы тонут в вине игристом», не по адресу. Я понимаю, «игристом» понадобилось для рифмы к «норманистам», но не так уж трудно найти другие рифмы – «монистом», «чистом», «гористом» и так далее. Вторая вещь – Вы считаете меня норманистом, приверженцем теории норманизма: «славян разбили и покорили». Да нет такой теории. Это жупел, созданный антинорманистами для оправдания собственной «борьбы». А мы, большинство историков и археологов, занимающихся древностями Руси, просто стараемся непредвзято анализировать факты и честно сообщать результаты. Чтобы народ мог трезвыми глазами взглянуть на яркие, но скороспелые картины, лестные и фантастические, рисуемые любителями. Историю надо видеть такой, какой она была, а не такой, какой ее хотели бы написать Вы. Вы над нею не властны, хоть Вы и Михаил Иванович.

№ 13 (132) 2 июля 2013

15. Археологи против черных

Наше время возвращения частной собственности на землю характеризуется чрезвычайным размахом «черной археологии», представленной самодеятельными копателями, разрушающими памятники и расхищающими древности. Подпольная торговля древностями приносит колоссальные доходы. Только в 1988 году американские коллекционеры израсходовали на покупку древностей 5 млрд долларов, из них 2 млрд на контрабандные, краденые и подделанные артефакты. А с тех пор цены возросли в несколько раз. «Черные археологи» организованы, хорошо экипированы, снабжены металлоискателями. Они готовы защищать свои источники доходов с оружием в руках. И идеологически обосновывать свое право на этот бизнес.

Конечно, для втирания очков властям и любителям истории они изображают из себя невинных коллекционеров, хранителей древностей и краеведов (такие, конечно, тоже есть).

18 февраля 2013 года в Госдуму поступило открытое письмо депутатам Государственной думы от поискового сообщества – «любителей приборного поиска» с просьбой не принимать закона, ради сохранения культурного наследия запрещающего такой самовольный поиск[49]

. В письме этом, составленном неким Д.С. Скрипкой и собравшем более 12 тысяч подписей, приводится аргументация в пользу безвредности такого поиска и такого способа извлечения древностей. Автору письма известны понятия находки, памятника, культурного слоя. Он понимает, что трогать памятник нельзя – повредишь культурный слой, перемешаешь прослойки, исказишь состав древностей. Для археологов такой памятник уже не будет представлять прежней ценности.

А вот если памятник уже ранее поврежден, распахан, боронован, слои уже перемешаны или памятник наполовину съеден рекой – никакой информации для археологов в нем, по мнению автора письма, уже нет. «В силу этого, – рассуждает он, – данное место никакого интереса для археологов уже не представляет – археологи туда никогда не приедут. Это аксиома, которую подтвердит любой археолог».

Простите, я археолог, но эту «аксиому» не подтверждаю. Я археолог с большим стажем преподавания археологии в университете, с опытом собственных раскопок, я преподавал и изучал методику раскопок и – нет, не подтверждаю. Конечно, разрушение – это катастрофа, важная часть информации уже погибла. Уже не восстановить стратиграфию, распался «замкнутый комплекс», вещи теперь разрознены, не связаны друг с другом доказательно – одной структурой. Но даже разрушенный памятник содержит массу информации для археолога – по крайней мере, все найденные здесь вещи можно изучить сами по себе, их технологию и типологию, занести их на карту. Уже само географическое место их обнаружения может оказаться очень важным. Есть и методика изучения нестратифицированных вещей, то есть вещей, не принадлежащих конкретному культурному слою. Любители металлодетекторов извлекают из земли и часто из самого памятника металлические предметы. Это резко сокращает информативные возможности памятников: в них остаются только неметаллические находки – предметы из камня, глины, рога и кости, фрагменты посуды, кости животных и так далее. Культура прошлого искажается и обедняется.