Муки науки. Ученый и власть, ученый и деньги, ученый и мораль

«Я очень уважаю Л.С., и мне созвучно все, что им сказано, но, по-моему, его оппонент – лицо, не существующее в природе. Либо Л.С. выдает воображаемого собеседника за реального, а литературный фельетон – за документальную переписку, либо он сам пал жертвой пародии, которую принял за реальное письмо. Письма этого анонимного господинчика – прямо протоколы Сионских мудрецов. Вот, мол, какой я гад. Я не отрицаю, что такие люди существуют. Увы, существуют. Но я не могу себе представить, чтобы они так кокетливо позировали. Халтурщики, скорее наоборот, будут надувать щеки и строить из себя подвижников науки».

Профессор Клейн на это отвечает:

«Уважаемая коллега, спасибо за поддержку. Я не посмел бы выдавать литературный фельетон за документальную переписку. Увы, мой оппонент – реальный персонаж, я его давно знаю, видел воочию (он приезжал в Питер). Он действительно профессор и зав. кафедрой в крупном научном центре. Почему он так бравирует своими художествами? На мой взгляд именно потому, что прекрасно понимает, что они его не красят, а он жаждет признания и симпатии. Строить из себя подвижника науки он может перед неискушенной публикой, но не перед коллегами. Ему нужны аплодисменты. Не удается получить их за научные открытия, так хоть за оригинальность, за откровенность, за смелость – за нахальство. И хочется подразнить чистюль (каковым он меня считает).

С другой стороны, смелости тут мало. Он понимает, что я по разным причинам не могу его выдать. Он все равно тотчас бы выкрутился, заявив, что пошутил, что это был самооговор – и я же буду в дураках. Поди докажи, что это не клевета. Но и я, и Вы понимаем, что в реальности все это так. Контора пишет. Число купленных диссертаций в наших странах (Россия и ближнее зарубежье) соизмеримо с честно сделанными.

Тогда почему я пошел на эту переписку? Именно поэтому. Чтобы понять психологию причастных, выяснить, как с этим бороться, и поделиться этим со всеми.

№ 17 (61) 31 августа 2010

7. Махинации с диссертациями и смысл жизни

Уже после публикации откровенной переписки с мастером по изготовлению диссертаций на продажу он продолжал бомбардировать меня письмами («ТрВ» № 61). Вот продолжение и, надеюсь, завершение этой переписки. Здесь есть и лесть в мой адрес, и попытки обелить себя, но постепенно беседа выходит к смыслу жизни.

Я в эту сумасшедшую жару валяюсь дома и от безделия очередной раз читаю Вашу книжку про археологическую типологию. И очередной раз восхищаюсь. Имею ведь я право Вами восхищаться? По-моему, это мое личное дело. Хотя может стать и общественным.

Так вот, интересно, Лев Самойлович. К нам на кафедру пришла диссертация, которая исполнена под руководством К-го. И я немедленно подготовил отрицательный отзыв. Послал лаборанток, чтобы его заверить. И на этом успокоился. Но я ошибся в диагностике. К-му, конечно же, следовало дать по морде. Вот я и дал. Но девушка-дессертантка-то тут при чем? Поэтому я выкрутился вот каким образом. Мы, де, рассматривали на заседании кафедры не ту диссертацию. А другую. Перепутали. Карапет ошибся. Соответствующая бумага и отправлена в институт. Правильно ли я сделал? Как Вы считаете?

Простите, я не знаю ни К-го (и в чем его вина), ни девушку, ни диссертацию, ни ситуацию. Поэтому ничего не могу сказать.

Ну, дорогой Лев Самойлович!

Он же меня (в свое время) с работы выгнал. И мне было довольно плохо. Так я, что, должен быть ему за это признателен? Конечно же, я с этим отзывом поступил импульсивно и не по-джентельменски. Но, учитывая обстоятельства, я попытался их исправить, чтобы не нанести никому никакой травмы. И, вообще, сводить счеты некрасиво. Тем более с пожилым человеком, у которого умерла жена и он остался один.