Муки науки. Ученый и власть, ученый и деньги, ученый и мораль

Требуемого Гомеровского величия почему-то в этом эпосе не получается. Жанр на тысячу лет запоздал. Певцы талантом не вышли. А вот история – она присутствует. Гомерическая история.

№ 19 (64), 12 октября 2010

4. Теория реставрации и новоделы

Я уже рассказывал эпизод с курсом реставрации. Напомню.

Когда я был студентом, лекции по методике реставрации

археологических объектов нам читал старичок В.Н. Кононов. Читал по-старинке – излагал рецепт за рецептом. Ему порекомендовали предварить курс теоретико-идеологическим введением. На следующий год Кононов, придя на занятия, вытащил брошюру с перепечаткой знаменитой четвертой главы сталинского «Краткого курса» («О диалектическом и историческом материализме») и начал лекцию так: «В своем гениальном труде наш великий вождь и учитель говорит…» Тут лектор прочел сталинский пассаж о том, что в мире идет борьба между зарождающимся, новым, передовым, и загнивающим, отмирающим. Затем лектор завершил чтение собственным выводом: «Вот наша задача как раз и состоит в том, чтобы не дать этому отмирающему отмереть». Кононова попросили впредь читать без теоретического введения.

Между тем теория реставрации очень важна для археологии, искусствоведения и музейного дела. Прежде ценились больше целые находки, и антикварии стремились привести «порченные», ветхие находки в надлежащий вид – соскребали патину, чистили находки до блеска, восстанавливали недостающие детали так, чтобы они как можно меньше отличались от сохранившихся, чтобы различие было незаметным. Даже Микеланджело и Торвальдсен участвовали в такой реставрации античных скульптур. В новое время был провозглашен принцип аутентичности. Он предусматривает приведение археологических, архитектурных объектов и вообще объектов искусства к их прежнему виду и состоянию. Чаще всего дело сводится к восстановлению прежнего облика, насколько он поддается восстановлению.

Принцип аутентичности подразумевает четкое отличие реставрации от

реконструкции. Первая означает надежное приведение к прежнему облику, состоянию и взаимоположению тех частей, которые сохранились; вторая – «возвращение» объекту несохранившихся частей, конечно, гипотетическое (в силу отсутствия или значительной поврежденности деталей). В пределе (в крайнем выражении, в абсолюте) реконструкция – это новодел, декорация, бутафория, муляж.

Реставрация выглядит так. Разбитую вазу нужно склеить из фрагментов, чтобы были видны ее форма и содержание росписи. Упавшие колонны нужно поднять и поставить на сохранившиеся базы. Строительный и иной мусор надо удалить.

Реконструкция

преследует другие задачи – наглядности и пригодности к практическим нуждам. Если какие-то черепки утеряны, реставрация дает неполную вазу и подробности формы останутся недостоверными, а уж содержание росписи может и вовсе ускользнуть. Однако восстановить отсутствующие черепки можно только гипотетически – как бы они ни были похожи на сохранившиеся, они во всяком случае сделаны из другого материала и другим мастером, в другое время, и никогда нельзя поручиться, что на исчезнувшем черепке не было каких-то детали, отпечатка, граффито, которые на новом отсутствуют. У статуи подлежат гипотетическому восстановлению отломанные и недостающие нос и руки. Но как они выглядели, можно только догадываться.

С реставрацией такое «возвращение» деталей никак не связано: реально восполнить события и структуры, сохранившиеся частично, в методическом плане все равно что возродить совсем несохранившиеся явления. То и другое значило бы либо совершать театрализованные представления, либо пытаться вернуть прошлое, повторяя некие ритуальные действия. Словом, для историка (в отличие от археолога или архитектора) реставрация имеет совсем другой, не познавательный, а политический смысл: реставрация Бурбонов во Франции придала название целому периоду господства реакции – периоду Реставрации.

Теория реставрации должна дать основы для решения трудностей, возникающих по ходу дела. Прежде всего, нужно решить, какой именно момент истории комплекса нужно сохранить – самый древний, идейно оптимальный или наиболее документированный. Антикварии охотились именно за материальными остатками Античности, и естественно, что они стремились вернуть вещам тот облик, который те имели в античную эпоху. Но до античной эпохи была очень интересная первобытная эпоха, а после античной – Средневековье, не менее интересное. Шлиман считал возможным сносить без особой фиксации византийские слои, коль скоро они его не интересовали, и даже верхние слои древней крепости крушил немилосердно, полагая, что милая его сердцу Гомерова Троя находится в самом нижнем слое. А на деле Илион оказался в одном из верхних!

Далее, заведомо ясно, что сохранять избранный момент нужно в комплексе: нельзя готический собор представить с романскими арками и ренессансными башенками. Получится монстр, далекий от всякой реальности.