Муки науки. Ученый и власть, ученый и деньги, ученый и мораль

Есть горстка археологов, умеющих делать также исторические и даже филологические исследования, но они должны все время держать в уме, что они находятся на территории другой науки. Они должны обучиться новой профессии. Обычно же когда археологи (даже самые маститые) осмеливаются делать вылазки в лингвистику, или письменную историю, или в топонимику, они действуют как сугубые дилетанты. Это выглядит как путешествие в Ренессанс. То же самое, когда историки возомнят себя археологами и начинают копать. Горе памятникам!

Даже объединение истории с преисторией (берем другой ракурс такого объединения) – очень спорная вещь. Во многих отношениях преистория – это промежуточная дисциплина между социальной историей и естественной историей, как по качеству дисциплин (методы, связи с другими дисциплинами и так далее), так и по предмету (где границы того вида, который они изучают?). С той же логикой мы можем объединить преисторию (стало быть, и историю) с биологией.

Археолог – это детектив, который прибыл на место событий с опозданием на тысячу лет. Он обследует ситуацию и готовит факты для судьи. Но он не может садиться в кресло судьи. Суд истории – не его дело. Подобно детективу археолог ставит вопросы: что это за вещи и следы, что за комплексы перед ним, что за связи внутри этих комплексов, он также отвечает на вопросы: когда, где, откуда, куда и кто. Аналогичные вопросы ставит перед собой текстолог или исследователь топонимики. А историк или преисторик спрашивает себя: почему и как это оценить.

Можно проскрести голову насквозь – и не найти веских фактов для опровержения нужды в хороших специалистах. Именно в специалистах. Если у меня серьезная нужда во враче, я предпочитаю пойти к дантисту, окулисту, онкологу, кардиологу или хирургу, а не к специалисту по всем болезням.

№ 15 (34), 4 августа 2009

3. Гомерическая история: очарование героического эпоса

Был у меня в жизни десятилетний период, когда, выпущенный из тюрьмы и лагеря, я был лишен степени и звания и меня никуда не брали на работу. Кормился я переводами (пригодилось знание языков), а вместо археологии занялся филологией – гомеровскими штудиями. С археологией это связано через раскопки Трои, а для таких занятий не нужны ни инструменты, ни ассигнования на экспедиции, только доступ в библиотеки. Его у меня не отняли. И образование – тоже не смогли отнять.

С самого начала я пришел к выводу, что раскопанный Шлиманом город – не Троя[58]

. В Илиаде город называется двумя именами: Троя и Илион. Надписи на камнях в городе найдены: «Илион». Надписей: «Троя» – нет. Сопоставляя эпитеты при этих именах, я увидел, что они резко делятся на две группы: при «Илионе» одни, при «Трое» – другие, и они описывают разные города! Илион – на высоте, крутой, обдуваемый ветрами (Шлиман от них очень страдал), а Троя – на тучной почве, широкоулочная. Специалисты-античники мне возражали: город-то – Илион, а местность, сельская округа – Троя (широкоулочная?). Но в хеттских источниках упоминаются на западе Малой Азии два города: Труиса и Вилюса. В Труисе нетрудно узнать греческую Трою (-са – хеттское окончание), а в Вилюсе начальное в- соответствует греческой дигамме – звуку, который стоял в начале слова Илиос (Илион) и произносился близко к английскому w (но потом выпал). Значит, для хеттов это разные города! А хетты – современники описываемых событий, Гомер же жил на полтысячелетия позже.

Почему же в гомеровском тексте два города превращаются в один? В гомеровском эпосе полно дублетов и имен-синонимов: река – то Скамандр, то Ксанф; царевич Парис – он же Александр; греки – они же данайцы, ахейцы и аргивяне. Обычные слова тоже нередко образуют пары синонимов, и синонимы эти хорошо сгруппированы: одна группа в одних частях эпоса, другая – в других, третья – в третьих. Ахилл и Диомед совершают одни и те же подвиги, более того, ранены в одно и то же место – в пяту (точнее, в щиколотку). И любопытно: они почти никогда не встречаются друг с другом: появляется Ахилл – исчезает Диомед, возвращается Диомед – нет Ахилла. Так чтó, это тоже разные имена одного персонажа? Совершенно очевидно, что Илиада образована из нескольких – слившихся воедино – песен, повествующих о разных городах. Эпизоды поставлены вперемежку. Гомер был не сочинитель, а компилятор. Об этом я и написал монографию[59].