МУОС

Радист шёл шестым в группе. Они направлялись к заброшенной станции, которая являлась учебным лагерем ля спецназовцев и сталкеров. Его товарищи по группе сначала категорически отказывались принимать Игорька. Ему открыто объявили, что он – даже не слабое звено в цепи, а просто-таки «разрыв». Но потом смирились с ним и даже решили, что спецназовца не гоже называть «Игорьком», и дали ему прозвище Радист. Радисту дали АКСУ, три рожка патронов, две ручные гранаты. Кроме того, на спину ему водрузили тяжелый мешок с провизией. Радист еле шёл. Он видел, как его товарищи несут такие же по объёму мешки, но нагруженные тяжёлыми боеприпасами, и стыдил себя за слабость.

Группа состояла из двадцати пяти человек. Старшим группы был назначен Дехтер – молодой, широкопоплечий капитан. У него не было левого глаза; левые щека и скула были изуродованы жуткими рубцами. Он был легендой Полиса.

В одной из вылазок в библиотеку, на ведомую «Дехтером» группу из четырёх человек, напало полчище библиотекарей. Пока они, отстреливаясь отходили, закончились боеприпасы. Уже на выходе из библиотеки, один из сталкеров, новичок, споткнулся. Три библиотекаря кинулись к нему, готовые разорвать. «Дехтер», приказав остальным уходить, бросился на помощь к товарищу. Одному чудовищу, которое уже вцепилось клыками в шею молодого сталкера, он раскроил голову ударом приклада, второму всадил в голову штык-нож. Но в это время третий прыгнул на него и с размаху ударил лапой по лицу, разорвав резину противогаза с плотью лица. Пока монстр замахивался для второго удара, «Дехтер» проткнул ему автоматом живот (это какой же силой надо обладать, чтобы вбить ствол АК в брюхо библиотекаря!). В холл библиотеки уже набились подоспевшие библиотекари. Но не то испугавшись чудовищной силы человека, не то в знак уважения к нему, они оставались на местах, пока «Дехтер» поднял на плечо раненого сталкера и, шатаясь, вышел из библиотеки. Это был единственный известный случай успешной рукопашной схватки с библиотекарями.

Врачи Полиса не смогли спасти глаз храброму сталкеру, да и лицо зашили кое-как. Увидев впервые после бинтов свой отражение в зеркале, «Дехтер» долго пил. К своей девушке он не вернулся и потребовал, чтобы в лазарет она к нему не проходила. Она пару раз передавала ему записки, утверждая, что, якобы, любит его не за лицо. Но уже через неделю она ушла в палатку к более симпатичному пограничнику. После этого Дехтер был постоянно в спецназовской маске с прорезями для глаз. Только в присутствии близких друзей из своей команды он снимал маску.

Радист, понятное дело, не был близким. Дехтер лично взялся «объяснить» это Радисту. Он отказывался, в отличии от своих подчинённых, называть его Радистом или даже по имени. Дехтер ненавидел фашистов, потому что в стычке с ними когда-то погиб его старший брат. Кроме того, для Дехтера Игорёк был слабым необученным щенком, который мог подвести всю команду. Роль Кудрявцева в этой экспедиции Дехтеру объяснили, но он считал это ошибкой и категорически заявил Совету, что не доверяет фашистам. Говорил, что раз минчане прислали сигнал, значит у них есть чем его присылать, а брать с собой лишнюю обузу в столь опасную экспедицию – это ставить всю операцию под угрозу провала.

Кто-то из Высших военных заявил Дехтеру, что выбирать состав участников – не его роль. Дехтер что-то буркнул вроде: «Потом не обижайтесь..» и при первой встрече с Игорьком безаппеляционно объявил ему:

– Ты – говно! У тебя есть только один способ выжить: признай, что ты – говно и проваливай!

Игорёк промолчал.

У них было две недели на подготовку к миссии. В то время, как остальные члены группы занимались стрельбами, изучали тактику боя в замкнутом помещении и на открытом пространстве, мастерство владения холодным оружием и азы приемов рукопашного боя, Дехтер заставлял Радиста часами таскать рюкзак с кирпичами, бегая от станции к станции, подгоняя при этом его пинками. В качестве «отдыха» Игорю разрешалось приседать и вставать с тем же рюкзаком. Когда он не мог приседать, ему разрешалось скинуть рюкзак и ползти, подгоняемым ударами шомпола по спине, ягодицам и ногам. Занятия длились с утра до обеда. С обеда и до вечера. Радист поклялся себе, что от него никто не услышит ни звука за время тренинга и он сдержал данное себе слово. Только губы распухли от постоянного закусывания.

Но самое страшное было вечером:

– Эй, говнюк, ползи сюда, я тебе колыбельную спою.

«Колыбельной» Дехтер называл спарринг с Радистом, который длился до тех пор, пока Радист не терял сознание. Причём во время спарринга Дехтер дрался только одной левой рукой, а Радисту разрешалось драться и руками и ногами, хотя это ему мало чем помогало. Он, как заводной чертик, десятки раз кидался на Дехтера и после каждой стопудовой оплеухи отлетал на несколько метров. Сквозь кровавый туман он слышал громоподобных хохот Дехтера и злые слова:

– Ну что, недоносок, как «колыбельная»? Спать не хочется?

А потом не так сурово:

– Просто скажи: я – говно. И иди с Богом.