Муос

Радист, чтобы заглушить стыд и побороть свою трусость, попытался стать в строй рядом со своими товарищами. Он оказался у самой стены. Прикрывавший его справа спецназовец упал, пронзенный дротиком. Снова испугавшись, что его окружат, Радист шагнул назад, споткнулся о ящик и упал, перекувыркнувшись через него. Сразу несколько дикарей бросились к нему. Худой и совершенно голый, раскрашенный красной краской диггер с диким оскалом уже замахивался топором. Радист испуганно ткнул его штыком. Удар получился скользящим — лезвие лишь оставило неглубокую рваную рану на животе дикаря. Диггер завыл и с еще большей злобой ударил Радиста топором в грудь. Пластина бронежилета выдержала, но удар оказался таким сильным, что от неожиданной боли Кудрявцев выронил автомат. Диггер замахнулся еще раз, чтобы раскроить безоружному врагу голову. Радист трусливо зажмурился, застыв в ожидании боли и смерти.

Но ничего не произошло. Когда он снова открыл глаза, то увидел искаженное лицо врага, склонившегося над ним. Топор выпал из его окровавленных рук. Радист быстро обернулся и увидел Светлану, перезаряжавшую арбалет. Конечно, именно ее своевременный и меткий выстрел спас ему жизнь.

Снова прогремели автоматные выстрелы — это спецназовцы палили вслед отступившим во тьму диггерам. Враги обратились в бегство.

Потери в этом переходе были серьезные: восемь спецназовцев и двенадцать ходоков, а также четверо тяжело раненых — возле них хлопотал Лекарь. Разбросанный груз заботливо собрали и уложили обратно на дрезины. Затем общими силами отодвинули тело змея, завалившее проход в туннель. Ноги погружались в жижу из грязи, смешанной со змеиной слизью и человеческой кровью. На месте недавнего боя стояла омерзительная вонь, но ее никто не замечал. Все были слишком измучены и находились под впечатлением от происшедшего.

В туннеле валялись десятка три диггеров. Некоторые были еще живы, что-то по-своему вопили, стонали, плакали. Комиссар подошел и направил пистолет в одного из них, но Митяй спокойно сказал:

— Оставь! Его свои убьют. Съедят или отдадут на съедение змеям.

Дехтер кивнул на змея:

— А с этим что?

— Его съедят другие змеи. Здесь ничего не пропадает.

Тела своих и раненых погрузили на телеги. Когда были готовы двинуться дальше, Митяй подошел к Дехтеру и, как всегда, без эмоций сказал:

— Это был славный бой. Твои люди — хорошие воины. Ты хороший командир. Вы настоящие ходоки.

Дехтер понял, что от немногословного Митяя он услышал высшую похвалу, и искренне ответил:

— Твои люди тоже отличные бойцы. Я не встречал такого храброго солдата, как ты.

Обоз двинулся в сторону Купаловской. Сегодня этот туннель принадлежал им. Они чувствовали, что здесь на них уже никто не посмеет напасть.

* * *

Вход на станцию нейтралов оказался перекрыт бронедрезиной. Москвичи с изумлением рассматривали это сооружение, обшитое стальными листами и с навешенной спереди броней. Кабина дрезины имела несколько узких бойниц, из которых на подходивший отряд были направлены острия стрел, а из центральной бойницы — дуло пулемета. Довольно мощный прожектор слепил им глаза. На крыше дрезины, почти под самый потолок туннеля, был оборудован металлический бруствер. Митяй рассказал, что топливо для бронедрезины давно закончилось, и жители Нейтральной при необходимости передвигали ее вручную. Для приведения этой махины в полную боевую готовность умельцы установили позади нее три противооткатных упора, поэтому дрезину было практически невозможно сдвинуть с места.

За бруствером стояло несколько мужиков с серыми повязками на рукавах. В руках они держали арбалеты.

Купчиха обратилась к командиру дозора нейтралов:

— Здорово, Голова! Ты че, своих не узнаешь?

Голова, смачно сплюнув, сказал:

— Да тя я узнаю, Купчиха. Хотя какая ты мне своя? Ты ж не дала мне ни разу! — Он самодовольно глянул на подчиненных. Те заржали, а Голова между тем продолжал: — Ну да ладно, хрен с тобой, оброк заплатишь и дуй себе дальше. А вот эти рыла что-то мне не знакомы. — Под «этими рылами» Голова подразумевал уновцев.

Тут вперед вышла Светлана:

— Голова, ты что не слышал, как нам досталось в туннеле?

— В том-то и дело, что со слухом у меня все о-о-очень хорошо. Слышал я и автоматную пальбу, и взрывы. Да и на зрение я отродясь не жаловался: вижу, у друзей твоих новых оружие какое-то странное, и одеты они интересно. Ты, Купчиха, с ходоками проходи, а хлопчики пусть возвращаются, откуда пришли.

— Да ты что? У нас же раненые! Да и погибших похоронить по-людски надо.

— Раненые — отдельная статья. Что ж я, не человек? Раненых, так и быть, пропущу, да и мертвых ввозите. А насчет этих… Сама Конвенцию знаешь: устав станции запрещает пропускать чужаков. Эти уж точно не партизаны, а других членов Конвенции я в вашей стороне не знаю.

Светлана, взяв себя в руки, стала вежливо убеждать командира нейтралов:

— При чем тут Конвенция? Она не может всего предусмотреть. Эти люди вообще не из Муоса, а из другого метро — из Москвы. Они пришли к нам на помощь, чтобы остановить наступление ленточников.