Мустафа Кемаль Ататюрк – основатель новой Турции

В годы кризиса подтвердилась слабость турецкой экономики и её зависимость от мирового хозяйства. Опасность социальной и политической дестабилизации усилилась, что напомнило обстановку первой половины 1920-х годов. Экономист Ахмет Хамди (Башар) писал в июле 1931 года в своей книге «Экономический этатизм»: «На значительной части территории нашей страны нельзя не увидеть картины страданий и мучений. Повсюду невзгоды, кризис, безработица, недовольство… В деревнях, особенно в тех, где занимаются выращиванием пшеницы, царит предчувствие опасности и беды». Посевные площади под пшеницей сократились с 2,9 млн га в 1928 году до 2,4 млн га в 1929 году, а посевные площади ячменя – соответственно с 1,5 млн га до 1,3 млн га. Посевная площадь под табаком, важнейшей статьей турецкого экспорта, с 1928 по 1929 год упала на 32,5 %, а сбор его упал почти наполовину – с 69,6 тыс. т до 36,5 тыс. т. В 1932 году табачного листа было собрано еще меньше – 18 тыс. т. Кризис сказался также и на хлопководстве. Сбор хлопка в 1927 году составил 69,3 тыс. т, а в 1929 г. – лишь 45 тыс. т. Это было вызвано главным образом уменьшением спроса на внутреннем рынке. Турецкая текстильная (главным образом кустарная) промышленность испытывала трудности в сбыте своей продукции из-за увеличившегося импорта хлопчато-бумажных тканей. В животноводстве поголовье крупного рогатого скота уменьшилось в 1927–1933 годах с 26 млн голов до 21,3 млн. Наблюдалось резкое падение цен на пшеницу, ячмень, хлопок, табак, фрукты, шерсть и другую продукцию сельского хозяйства.

В промышленности, ремесленных и кустарных мастерских положение было не лучше. Она не могла конкурировать с продукцией пищевой и текстильной промышленности, ввозимой из Европы, нередко по демпинговым ценам.

Необходимость чрезвычайных мер государственного вмешательства в экономику, первоначально не предусмотренных проводимой Кемалем политикой умеренного этатизма, стала неизбежной, иначе грозил социльный взрыв. Было решено «закрыть» турецкую экономику с помощью протекционистских мер. В принятом в 1929 году Законе о валютных биржах устанавливалось, что все валютные операции могли совершаться только через названные биржи и что «отдельные лица и учреждения не могут прямо или косвенно закупать и продавать валюту и движимость, если в этом нет необходимости – такую необходимость должно определять министерство финансов». В том же году был принят Закон № 1499 о таможенном тарифе, который давал право правительству увеличить таможенные пошлины и вводить импортные ограничения. В феврале 1930 года меджлис принял закон о защите турецкой валюты, уполномочивший Совет министров регулировать и ограничивать покупки, продажи и экспорт девизов, монет, акций и облигаций.

Для поддержки курса турецкой лиры и торговли валютой в марте 1930 года был учреждён временный консорциум, в который вошли все крупнейшие национальные и иностранные банки, действовавшие в Стамбуле, а также министерство финансов Турции. Спустя шесть месяцев после создания консорциуму было предоставлено право эмиссии. Дальнейшим шагом в упорядочении курса турецкой лиры стало учреждение в июне 1930 года Центрального банка Турции, начавшего свою деятельность только в октябре следующего года. Тогда консорциум был ликвидирован, а право эмиссии перешло к Центральному банку.

Таким образом, Оттоманский банк, основанный ещё в XIX веке и контролировавшийся иностранцами, перестал играть доминирующую роль в турецких финансах. Для усиления государственного контроля иностранцы были лишены права работать в банках и занимать должности в Центробанке.

Все эти меры резко ограничили возможности вывоза прибыли из Турции в твердой валюте. Учреждение механизма государственного контроля над внешнеэкономической деятельностью стало одним из краеугольных камней политики жесткого этатизма. Появились реальные возможности накопления валюты внутри страны и монополизации её государством.

Власти передали за выкуп или безвозмездно в собственность земледельцев около 1,1–1,2 млн га пригодных для обработки земель, что составляло примерно 10 % обрабатывавшихся в то время сельскохозяйственных площадей. В результате земельными собственниками стали около 270 тыс. семей. Перечисленные мероприятия правительства не могли существенно улучшить положение крестьянства, но в результате увеличилась прослойка мелких земельных собственников и укрепился сектор мелкотоварного производства. В феврале 1937 года меджлис принял следующее дополнение к статье 74-й конституции страны о праве частной собственности: «Отчуждение земель и лесов, осуществляемое с целью наделения крестьян землей, и огосударствление лесов, а также определение стоимости отчуждаемых угодий и условия оплаты этой стоимости регулируются особыми законами». Оно создавало правовую основу для возможности прямого вторжения государства в отношения земельной собственности, но разразившаяся вскоре Вторая мировая война стала хорошим поводом для того, чтобы отложить выработку закона об аграрной реформе, которая растянулась на два десятилетия.