Музыка как шанс. Победить рассеянный склероз

– Они не такие, жизнь такая, им вертеться надо, иронично попробовал заступиться я за собравшихся обладателей дорогих украшений.

– А вот, смотри-ка, сейчас может и завертится кто…

По сценарной задумке дорогого праздника саксофонисты должны были раствориться в массе гостей и по условному сигналу неожиданно начать играть.

Выйдя из гримерки в игровой зал, Зуй вальяжно облокотился о колонну, стоявшую посреди зала.

Скрестив ноги, он закурил и взял бокал шампанского, который любезно предложил ему официант. Затем, поправив висящий на шее саксофон, театрально откинул полу расстегнутого пиджака и, выдыхая в потолок сигаретный дым, изрек в толпу буквально следующее:

– Россия гибнет, господа!

Далее он медленно глотнул из бокала и так же не спеша поставил его на поднос.

Почтенное собрание развернуло свои головы в его сторону.

Надо было видеть, как, с какой судорожной энергией замахал всеми частями тела режиссер развлекательной программы, вспомнив все условные знаки, которые ему были известны, и даже те, о существовании которых он никогда ранее не догадывался.

На другом конце зала я поперхнулся своим с трудом сдерживаемым смехом.

Я уверен, что если бы эту блистательно сыгранную театральную сцену видели члены жюри премии «Золотая маска», то Зуйков победил бы во всех номинациях.

Отыграв на саксофонах свою минуту, мы забрали честно заработанные деньги и удалились восвояси.

За эту ребяческую выходку пятидесятилетнего музыканта нас в это казино больше не приглашали.

9. Злата. (Gm)

«Так рождается песня…»

Продолжая практиковать сачкование, лекции я практически не посещал, стараясь больше времени проводить с саксофоном. Зато не пропускал уроки физкультуры, стоявшие в расписании два раза в неделю. Важные лекции всегда можно было раздобыть у Тани Долгополовой, с которой мы сдружились не на шутку, являясь однокурсниками.

С Таней мы были неразлучными друзьями. Высокая, огненно-рыжая статная особа, с легкостью превращающаяся из «Мисс достоинство» на концерте в озорного, шкодного чертенка сразу после него. Это рыжее чудо обладало пятью октавами диапазона и вследствие этого богатства состояло в Российской книге рекордов Гиннесса. Когда на сцене это удивительное существо раскрывало свой рот, по спине бежали мурашки, размером с нехилого американского таракана. А уж тембр ее голоса словами и описывать глупо.

На очередном уроке физкультуры, поднявшись из тренажерного зала, находящегося на первом этаже, по лестнице на этаж второй, где был расположен зал, в котором девушки занимались аэробикой, я присел на скамейку в ожидании своего рыжего друга.

Мой взгляд зацепился за точеную фигурку, изящно двигающуюся в первой линии танцующих девушек.

Когда урок закончился, изящная фигурка легко забежала в раздевалку, но, как выяснилось позже, заметила мой пристальный взгляд. Вдруг она на мгновенье появилась в дверном проеме и, игриво помахав мне рукой, смутилась от своего хулиганского поступка и снова исчезла в раздевалке.

Женщины…

Да-да, мой заинтригованный друг, я был заинтересован в продолжении этой истории не меньше твоего, уж поверь.

Красивая, стройная, идеально сложенная девушка. К тому времени у меня уже был богатый опыт общения с хореографами. Танцовщицу «классичку», я уж мог выделить среди остальных хороших фигур.

Она вышла из спорткомплекса с подругой.

У дверей их ждал я.

– Добрый день, сударыня, – обратился я к подруге. – Не могли бы Вы мне помочь? – и, увидя разрешающий взгляд в ответ, продолжил:

– Дело в том, что я с детства очень стеснителен, а особенно робею при виде красивых девушек.

Мне очень понравилась ваша подруга…

– А почему Вы обращаетесь ко мне, может сразу стоит обратиться к ней?

– Что Вы! Я не переживу отказа, или, по крайней мере, я потеряю сон на неопределенное время, что повлечет за собой потерю аппетита, а аппетит для творческого работника, согласитесь, – самое ценное ибо ведет его к признанию.

И бла-бла-бла, и что-то еще, сейчас уже не помню, но суть в том, что приглашение в театр состоялось и было принято с открытой датой.

На следующий день я познакомил их с моей голосистой подругой, после чего Рыжая, смотря Злате в след, спокойно прокомментировала свою позицию по отношению к ней:

– Она ничего, берем. Заверните.

Дальше в традиции: телефонные звонки, цветы, волнение, ожидания, разговоры…

У Златы был парень. И я, наверно, повел себя с ним грубо. Конечно грубо! А как еще?

– Подружите пока, я в очереди постою – что ли?

И все предыдущие девушки слились в один общий образ и отменились разом.

И осталась только одна Златкина ослепительно солнечная улыбка.

И мы пошли в театр.

А когда дошли с ней до дверей театра, стали целоваться. Да так страстно, что готовы были друг на друге одежду разорвать. Даром что холодная осень, и люди вокруг.