Музыкальный инстинкт. Почему мы любим музыку

Не только музыка обладает возможностью имитировать эмоции речи и жестов. Например, когда древние люди наблюдали бурю, они воспринимали ее как проявление божественного гнева. Разумеется, буря может нести разрушение, как и человек в гневе, но распространенная связь с «гневом» в противоположность, скажем, радостному возбуждению, означает, что некоторые человеческие качества (мрачность, внезапные порывы, громкие звуки?) перешли в метеорологию. И снова: эти качества приняты представителями многих культур, поэтому есть повод предположить, что они являются естественными результатами антропоморфных инстинктов, нашей склонности проецировать человеческие качества на неодушевленные вещи и явления: «жалкое заблуждение» (иначе антропоморфизм) Джона Рёскина.

В музыке подражательные качества выражены довольно просто. Кроме таких признаков, как умеренно быстрый темп и умереннай громкость, «радостная» музыка характерна более частым расположением в верхних регистрах и довольно простым мелодиями (логично предположить, что нам становится уже не так радостно, если приходиться напрягаться, чтобы разобрать сложную мелодию). Грусть придерживается простоты, но снижает темп и регистр. Гнев передается сложными ритмами и частой сменой темпа и громкости. Страдания выражает медленный темп вкупе с мелодической сложностью и, в западной музыке, обилием хроматизма. Поскольку роль традиции нелегко отвергнуть, то можно заметить и психологический оттенок этих качеств: мученическая вокализация, например, основывается на неловких, рваных контурах, струнные инструменты идеально подходят для имитации горестных вздохов отчаяния и сердечной боли, а саксофон и трубы передают эти состояния плачущими глиссандо. С противоположной стороны эмоционального спектра находятся трубы Эллингтона с надетой сурдиной, вызывающие буйный, радостный смех, и Джими Хендрикс и его последователи вроде Стива Вая, которые буквально заставляют гитары разговаривать. Некоторые акустические качества эмоций сохраняются и признаются во многих культурах как в речи, так и в музыке, и поэтому мозг способен воспринимать музыку как «сверхвыразительный голос».[73]

Описанные качества могут лечь в основу универсального музыкального словаря «базовых» эмоциональных состояний. Патрик Жюслин и его коллега Петри Лаукка выяснили, что на этом уровне слушатели с легкостью определяют качество, заложенное в музыке иной культуры. Западные слушатели оказались способными определить свойства музыки незнакомых культур – киргизской, индийской и навахо – как радостные или печальные. Таким же образом представители народа мафа из отдаленного региона Камеруна, никогда не слышавшие западной музыки, определяли «радостные», «грустные» и «страшные/пугающие» отрывки произведений настолько точно, что простой случайностью это объяснить нельзя. Главной подсказкой в данном случае оказывался темп: счастливая и радостная музыка обычно быстрее.

Одно из наиболее продуманных межкультурных исследований провели музыкальные психологи Лора-Ли Балквилл и Уильям Форд Томпсон из Йоркского университета в Канаде. Они попросили североиндийских музыкантов исполнить для слушателей – пятнадцати мужчин и женщин с Запада и четырех экспертов в индийской музыке – отрывки из раг, которые предназначались для передачи радости (хасья), грусти (каруна), гнева (раудра) и спокойствия (шанта) (каждая рага обладает своим настроением или «раса», которое, согласно убеждениям верующих, взаимодействует с определенным энергетическим центром (чакрой) и внушает одно из девяти настроений, признанных в индийской музыкальной теории); слушателям нужно было сопоставить каждое произведение с одной из четырех эмоций. Кроме того, Балквилл и Томпсон пытались определить, какие музыкальные параметры использовали музыканты для передачи эмоций, для чего попросили слушателей оценить пять передатчиков эмоций в каждом произведении: темп, сложность мелодии, ритмическую сложность, вариативность высоты тонов и тембр.

Испытуемые уверенно определили «грустные» и «радостные» раги, но им было сложнее опознать гнев и в особенности спокойствие (интересно, учитывая, что индийцы по умолчанию считают свою музыку мирной и спокойной). Более того, «невежественные» слушатели дали такие же оценки, как и слушатели-эксперты, хотя последние подходили к определению настроения музыка профессионально. Для обеих групп ключевыми факторами оценки стали темп и сложность мелодии; тембр же они учитывали при идентификации гнева.