Мы - калеки. Мы - короли

Вместо двигателя Ид увидел кучу поленьев, они тлели и дымились без огня: «Это не головешки, это динамит! Сейчас рванёт! Нужно спасать принца!»

— Идэн! — Корен развернул своего повелителя, и шапка слетела с того.

«Это не мой принц!» — ужасное чудовище стояло прямо перед Сине-зелёная рептилия с двумя парами рогов на голове, переходящих в два мелких гребня, пурпурных, переливающихся металлическим блеском. Ноздри твари выдыхали синий огонь.

«Это сон, — Корен вытер пот со лба. — Просто сон, забудь. Впереди трудный день».

Ид вышел из просторной палатки. Члены его отряда сворачивали лагерь. Высокая желтая трава гнулась под порывами северного ветра, небо хмурилось, готовясь разразиться холодным дождём.

Тягачи лёгкого бронирования издавали низкий пробирающий рокот, вдоль позвоночника пробегала рябь, отголоски которой чувствовались даже в грудине.

«Новые нейроусилители делают меня метеочувствительным. Забавно. Впрочем, я ещё не в том возрасте, чтобы чувствовать себя развалиной».

Завтракать вновь пришлось сухим пайком, на ходу. Механика-водителя столшнило под явядающий куст перед отправлением. Корен по прежнему предпочитал не запоминать имён ни своих людей, ни, тем более, имён жителей Фирсмура.

Гусеничная техника двигалась гладко даже по бездорожью. Они срезали путь, прокатившись прямо через пшеницу, которую в этом году никто уже не соберёт. Обидно. Этим хлебом можно было накормить хотя бы жителей Мулсатора, но у королевы своё видение. Оно затуманено амбициями и порывами гнева, но оно божественно и неоспоримо, по крайней мере, Эйрин так говорит, да и думает, наверное, точно так же.

На пути в Вайтхай будет ещё одна ферма. Весьма богатая, сто гектаров земли, засеянной тыквами. Им ещё зреть и зреть, до октября как минимум. Большую часть они подавят гусеницами, остальное будет сохнуть и гнить.

Двигались тягачи неспешно, а когда небо пустило слезу, и почва размокла, как глина для лепки, гусеницы здорово заскользили, и ненароком казалось, что даже такая техника может увязнуть. Авиация, скорее всего, прибудет к столице Фирсмура, когда осаждающие солдаты соединятся с отрядами Корена и Квазаруса.

Делая остановки лишь для того, чтобы личный состав мог справить нужду, к вечеру тягачи легкого бронирования достигли фермы.

«Имнесвейл», — деревянная табличка болталась от порывов неутихающего ветра. Дождь прекратился, лишь мелкие капли слетали с листьев осин, берёз и ольх, стройными рядами обрамляющих периметр тыквенных угодий.

Корен вышел на воздух. Погода дрянь, но экзомиокостюм подстраивается под климат, и, несмотря на влажность и холод, Ид чувствовал себя комфортно.

Внутри двухэтажного здания горел свет, слышались звуки фортепиано.

«Фермеры-музыканты, редкость, особенно для этих мест», — промелькнуло в голове Корена.

Северяне всегда считались немного варварами, в сравнении с утонченными, любящими изысканные мероприятия южанами. Впрочем, это было неважно.

Рокот моторов техники, на которой прибыл отряд Ида, затих, но приближался новый. За тыквенным полем на фоне возвышающейся под горизонтом горы едва показались тягачи Квазаруса.

Корен надеялся, что будет шанс остановиться на этой, мирной с виду ферме, а завтра, достигнув осадного лагеря у Вайтхая, встретить Мунвойса перед столицей Фирсмура.

— Дождёмся своих соратников с западного фронта, — Ид остановил своих людей, готовящихся войти внутрь тёплого дома.

Странно было, что никто не вышел на звук подъехавшей техники. Даже в окнах Корен и мельком не видел ни одного лица.

Генерал Квазарус Мунвойс не заставил долго ждать под пасмурным ночным небом.

«Когда мне дадут какое-нибудь звание? Может, после победы?»

Главный тиран королевской армии не дал возможности спокойно помечтать.

— Солидарнейший Корен Ид, благодарю, что дождался нас, не лишив возможности выбить дух из этих крестьян.

«Больной ублюдок, даже пираты могут быть благороднее».

— Это мирная ферма, зачем проливать кровь тех, кто должен присягнуть королеве после её победы? Эти земли должен будет кто-то возделывать, когда Фирсмур присоединится к Мулсатору.

Увазарус посмотрел то ли с презрением, то ли с пренебрежением.

— Увидим, насколько она мирная, — он прищурился.

Иду показалось, что Мунвойс вот-вот плюнет в сторону, но этого не произошло.

Генерал громко постучал в дверь. Отворила хрупкая девочка, лет пятнадцати. Фирсмур уже весь стоял на ушах из-за войны. Слухи о незавидной судьбе мелких деревень и одиноких ферм быстро разлетались. Складывалось впечатление, что многие уже смирились с предстоящим итогом.

— Примешь путников у очага?