Мы можем договориться: Стратегии разрешения сложных конфликтов

Миллион разъяренных венесуэльцев вышел на улицы Каракаса, требуя немедленной отставки воинственного президента Уго Чавеса. Протестующие считали его авторитарным социалистом, стремящимся подорвать их демократические права и поставить под угрозу их благосостояние. Еще один миллион граждан на тех же улицах столь же горячо поддерживал Чавеса, считая его борцом за социальную и экономическую справедливость. Между толпами происходили столкновения, грозившие перерасти в нечто худшее. Люди вооружались.

«Я глубоко обеспокоен тем, что в этой стране может разразиться кровопролитная гражданская война, как это произошло в моей», – сказал мне Сесар Гавирия, бывший президент Колумбии, за ужином на веранде ресторана в Каракасе. В его голосе слышалась озабоченность и серьезность. К тому времени в Колумбии погибло уже более 215 000 человек, и конца войне не было видно{14}. В то время Гавирия занимал пост генерального секретаря Организации американских государств. Он специально временно перенес свой офис в Каракас, чтобы сосредоточить свое внимание на прекращении кровопролития.

В тот день я только прибыл в Каракас{15}. Это был декабрь 2003 г. Бывший президент США Джимми Картер позвонил мне за восемь месяцев до того и спросил, могу ли я поработать с президентом Чавесом и его политическими оппонентами, чтобы помочь им найти выход из обостряющегося конфликта. Это была уже четвертая поездка, и у меня и еще двух коллег из Центра Картера – опытного посредника из Аргентины Франсиско Диеса и бывшего дипломата ООН Мэтью Ходеса – на следующий день в девять вечера была назначена встреча с президентом Чавесом.

На следующий вечер, после целого дня эмоционально насыщенных встреч сначала с министрами правительства, а затем с лидерами оппозиции, Франсиско, Мэтт и я прибыли в президентский дворец и были препровождены в богато украшенный зал ожидания с гигантскими историческими картинами в золотых рамах.

Пробило 21:30, потом 22:00… 22:30… 23:00… 23:30…

Была полночь, когда нас провели в президентский кабинет. Мы рассчитывали встретиться с Чавесом наедине, как и в прошлый раз. Тогда он принял Франсиско и меня в частных покоях, где на большом столе была расстелена карта Венесуэлы длиной в три с половиной метра. Указывая на карту, Уго рассказывал нам о своих надеждах и планах по борьбе с ужасной нищетой, господствовавшей в стране. Когда мы уходили, он показал нам картину, над которой работал, – подарок для дочери. Это была неформальная, непринужденная беседа – только мы трое.

Но на этот раз, когда меня и моих коллег в полночь провели в президентский офис, мы обнаружили, что там заседает весь венесуэльский кабинет министров – около 15 человек. Я не был к этому готов и чувствовал себя немного неуверенно.

Чавес быстрым жестом указал на кресло перед собой. Затем повернулся ко мне и спросил резким, отрывистым тоном, как будто у него не было времени, а я прерывал его встречу:

– Итак, Юри, скажите мне, какие у вас впечатления от ситуации?

Я остановился и посмотрел на него и министров позади него.

– Сеньор президент, я разговаривал сегодня с некоторыми из ваших министров, – я кивнул на них, – а также с лидерами оппозиции. Я считаю, что мы добились определенного прогресса.

– Прогресса? Что вы имеете в виду под словом «прогресс»? – рявкнул он в ответ, его лицо покраснело от гнева.

Он приблизился и крикнул мне прямо в лицо:

– О чем вы вообще говорите? Разве вы не видите, какие грязные трюки замышляют предатели на другой стороне? Вы что, слепы? Вы, посредники, –

круглые идиоты!

Я застыл. Меня словно выбросило обратно в детство, когда учитель французского языка публично унизил меня, 10-летнего мальчишку, перед всем классом за грамматические ошибки в сочинении. Я почувствовал себя уязвленным и опозоренным перед всем кабинетом министров. Кровь бросилась мне в лицо, я инстинктивно сжал зубы.

Подал голос внутренний критик, которого я так хорошо знал с тех самых пор: «Зачем тебе понадобилось это сделать – использовать слово «прогресс»? Ужасная ошибка! Шесть месяцев работы насмарку. Но как он смел назвать тебя идиотом?!»

Но, вспыхнув и заметив, как нарастает гнев, я вспомнил технику саморегуляции, которой научился всего несколькими месяцами ранее у моего эквадорского друга, когда описывал ему свою работу в спорных конфликтах.

– Уильям, – посоветовал он мне, – в следующий раз, когда ты окажешься в трудной ситуации, попробуй ущипнуть себя за ладонь.

– Зачем

, Эрнан?

– Потому что это вызовет временное ощущение боли, и оно не даст тебе отвлечься от реальности.

Чавес продолжал кричать на меня, а я ущипнул себя за левую ладонь. Это помогло мне сосредоточиться на задаче, стоявшей передо мной. Я глубоко вздохнул, расслабился и повел с собой короткий внутренний диалог:

– Какова твоя цель?

– Помочь смягчить ситуацию, прежде чем она перерастет в насилие.

– Ее достижению действительно поможет, если ты накричишь на президента Венесуэлы?

За долю секунды я получил ответ.