Мы ничего им не должны!

Оправдывать действия спутника Сашки смысла нет, хулиганство в чистом виде по меркам как 19-го, так и 20-го века. Но все же стоит заострить внимание читателя на ряде обстоятельств, приведших к такой развязке. Старый добрый советский кинематограф, точнее некоторые его деятели старательно вдалбливали в головы зрителей тезис, будто российские дворяне все были поголовно равны по части прав, возможностей и достоинства, чуть что – дуэль прямо как у самураев, сразу хватались за шпагу или пистолет. Очередная глупость, очередной миф, представьте себе такую картину: приехал в столицу из Мухосранска сопливый малолетний Митрофанушка Фонвизина, гремя ржавой дедовской шпагой вломился в приличный дом во время приема, плюнул в вырез декольте хозяйке и облапил ее дочку. А что, он тоже может быть Хрюндикович какой древнего рода и борзеть "право имеет". Насчет дуэли вилами на воде писано, но наглеца друзья и родственники женщины немедленно выкинули бы прочь, да не преминули еще и морду набить для науки. В любом случае всегда учитывали как возраст, так и положение человека в сословно-чиновной иерархии, что дозволялось корнету гвардии, то было нередко недоступно обычному армейскому поручику. Теперь вспомним, что представляли из себя наши путешественники на пути из Москвы в Санкт-Петербург: машина времени вследствие побочного эффекта регенерации превратила Александра Самойловича Фигнера из солидного "молодого человека" в 15-ти летнего юнца – по крайней мере внешне, кости в ходе процесса не уменьшились и мышцы те же самые остались, но он произошедшее изменение осознал не сразу. На стрельбище под Сосновкой сослуживцы такую метаморфозу увидели, но тактично промолчали, зачем зря огорчать человека? Офицеры и чиновники в Москве, оформлявшие отъезд ранее с капитаном не встречались в лицо его не знали, и ничего необычного не заметили. Разве ворчали про себя: "чин не возрасту", но еще совсем недавно младенцев записывали в полки, чтобы к совершеннолетию вывести в обер-офицеры, а то и в штаб-офицеры. В довершение всех бед для соблюдения секретности Фигнера обрядили в офицерскую форму без погон, вензелей и номера части, вместо кивера дали походную фуражку, саблю правда оставили. Сашка и вовсе стал "вольным" гражданским человеком, приказчиком: плисовая коричневая поддевка почти до колен, мягкий суконный жилет с часами на цепочке, хорошо хоть от модных полосатых штанов отбоярился. Не так уж и плохо, если задуматься, в кармашке жилетки удобно устроился найденный в бункере кастет, а под просторной одеждой нашлось место и для наплечной кобуры, вырез рубахи правда пришлось сделать пониже – полчаса работы приглашённому специально портному. К костюму прилагалось еще не то пальто, но то гражданский вариант шинели, но по летнему теплому времени его обычно не надевали. Заложил большие пальцы в карманы, и уже сам черт тебе не брат, таких наглых молодчиков в первопрестольной пруд пруди. Таким образом, унтер-офицер от смены облика только выиграл, и мог теперь смело обращаться к женщинам-дворянкам. Разговаривать с нижним чином, у этого сословия было не принято, "неприлично", считалось дурным тоном. Исключение составляли только жены обер-офицеров, у тех солдат и нянька для детей и кухарка и еще бог весть кто, по слухам некоторые прыткие воины и мужа иногда подменяли на супружеском ложе. Иное дело купец, его в дворянской среде женщины рассматривали если не как возможную "партию", хотя иногда такие браки были, то как потенциального "спонсора" во всяком случае.

Александру досталось после тезки плохое "наследство", побитого надворного советника утащили под руки прочь лакеи, а вот "бабы", жена и дочь пострадавшего ревели дуэтом как коровы. Еще бы "страшный насильник" которого только что едва спровадили прочь успел пообещать: "Дуэль? Времени на тебя нет, через год вернусь и так убью! Жди и молись!" Начал Сашка их успокаивать со старшей – с матушки, младшую – дочку решил оставить "на потом".

– Сударыня, успокойтесь! Все закончилось, подрались мужчины – эка невидаль, бывает! – и дальше Александр попытался утешить женщину в том же духе, поняла его барыня или нет, но не переставая всхлипывать в сопровождении горничной удалилась во внутренние помещения постоялого двора при почтовой станции.