Мы ничего им не должны!

Очередная почтовая станция, задержка по техническим причинам, можно пройтись и размять затекшие от длительного сидения ноги. Одно неприятно – нельзя далеко отходить от экипажа, проклятый железный сундук с деньгами манит всяческих проходимцев как магнит. Шкатулка сделана добротно и на совесть, два английских замка с секретом – не каждый вор откроет, работа для опытного "медвежатника". Только они за Валдаем, на почтовом стане в Зимногорье было отошли по делам и по нужде, как любители чужого добра тут как тут, долго себя ждать не заставили. Вернувшись Александр увидел, что из дверного проема их кибитки торчат чьи-то ноги в опорках. Сунулся туда, а там какой-то мелкий плюгавый мужичок разлегся на полу и вовсю ковыряет грубой отмычкой в замке шкатулки, силясь открыть. Преступник так увлекся процессом взлома, что и не заметил появления унтер-офицера и его спутника. Воришку вытащили из повозки за шиворот, и то души наделили тумаками "для науки", тот винится, скулит пробивая на жалость: "Не казните ваша милость, бес попутал!". Фигнер поволок пойманного на станцию, передал тамошним ямщикам в руки: "Ваш?" Те только плечами пожали, это пришлый мазурик, по роже видно – они такими вещами не занимаются, бывает у пьяного седока деньгу лишнюю "стрельнут" но и только. В полицию вора порешили не сдавать – "По судам ищо затаскають с имя!", мужики жестоко выпороли его ременными вожжами и отпустили с миром на все четыре стороны: "Впредь не попадайся, коли воруешь!"

– Почто девки к нам не идут? Было бы хоть с кем языками почесать? – опечалился спутник Сашки, и тут как в сказке, пожелал и вот они появились.

– Ты чья такая красивая будешь, мамкина, тятькина? – расспрашивает капитан появившуюся неведомо откуда малютку, крошке от роду вряд ли больше пяти лет. – Как звать тебя?

– Дашка, тутошня я, – шмыгает носом прелесть сопливая, застенчиво вытирая испачканные ручонки о длинный подол ветхого, не по росту, одеяния.

Светлые прядки белокурых волос, хрустальные на просвет от вечернего солнца, светятся вокруг ее кукольного детского личика. Маленьких детей крестьяне одеждой не балуют, особенно в летнее время, старая рубашка с чужого плеча старшей сестренки или братишки, вся в заплатках, выцветший аленький платочек, сползший на шею – вот и весь гардероб. Игрушечный хвостик-косичка, да голубые доверчивые глазки на конопатом личике и все же она несказанно прекрасна – настоящий маленький ангелочек, как все дети в таком раннем возрасте. Машка у Дарьи, как вспомнил Александр тоже всю весну, лето и часть осени в одной рубашонке носилась по селу. У нее вся одежда из различных рубах-сорочек и состояла, вечером девочку мыли и обряжали на ночь в чистую, а утром опять в старую рубашку – на выход. Дарья все время сетовала, что можно хоть каждый день менять, все равно Машка успевает платье порвать и запачкать, словно горит на ней – какой с малого ребенка спрос.

– Александр, у тебя в той жизни детей часом не было? – спросил вдруг капитан своего спутника, тот отрицательно мотнул головой, не получилось у него семейной жизни из-за хаоса 90-х, по недоразумению именуемого "Перестройкой". Есть правда теперь маленькая Машка, но и ту недавно забрала себе жена штабс-капитана Денисова.

– Я как раз женится хотел и присмотрел одну пригожую, но девица отказала, родители не позволили, – продолжил Фигнер свой печальный рассказ, – Сочли, что худородный… С горя кинулся на войну, да тут этот черт Барклай меня и перехватил.

Пока говорили, Дашка смотрела на них с нескрываемым любопытством, шаловливые голубенькие глазенки так и горят. Без пряников как известно всем с девками не заигрывают, надо что-то дать и этой крошке, раз пришла на зов. Ни леденцов, ни сладостей с собой не было и даже сахар дорогой извели, зато имелись в изобилии валдайские баранки.

– Что надо дяденьке сказать? Правильно спасибо!

– Пасибо! Блатику ищо… – лепечет кроха сжимая в кулачке румяное, твердое и поджаристое колечко.

– Смотри и учись! Малое дитя и то о других заботится, а ты один пожрал почитай целую сотню, – не преминул подколоть Сашку напарник. И в самом деле, грыз эти сушки Александр непрерывно всю дорогу – нервы успокаивает и от неприятных мыслей такое занятие хорошо отвлекает. Девочке повесили на шею как ожерелье связку бараночек, пусть и братика угостит и других тоже она против этого возражать не стала.