На изломе алого

Боролась отчаянно, как могла, но сил не хватало – на Ирму истратила. Когда руки Хана сомкнулись на шее, впилась пальцами в глаза гада. Ударила кулаками по ушам, на миг оглушив…

- Алька! – услышала крик Игната вдалеке, но разве ответишь? И снова уже ближе сумасшедшее: - Алька!

- Сука, - Тарханов взвыл, - ненавижу! – но рук не отпустил. Внезапно прижался губами ко рту, не давая вздохнуть.

Игнат налетел как вихрь и стал для Сашки тем, кем был всегда - глотком чистого воздуха. Оторвал Хана от девушки и схватился с врагом насмерть. Оба дрались на пределе сил, не жалея себя, круша мебель и нанося удары. Но ярость Игната оказалась сильнее, он добрался до тех, кто отобрал у него Альку и лишился жалости. Схватив Тарханова за грудки, отбросил спиной на лестницу, и впечатал кулак в искаженное яростью лицо, снова и снова разбивая его в кровь. Когда соперник не ответил, отступил, тяжело дыша.

- Мразь! – хотелось добить подонка, но рядом была Сашка, а в нем жила потребность видеть ее.

Алый. Его Алый. Он наконец-то нашел ее живой…

- Игнат!

…и повернулся.

Сашка поднялась на ноги и во все глаза смотрела на парня, все еще не веря, что видит своего Пуха. Что время разлуки для них закончилось, и он нашел ее, как обещал. Что он здесь, пришел за ней, и она наконец-то может его обнять. Крепко обнять, почувствовав под щекой тепло сильного тела, знакомый запах ее мужчины и ласковое дыхание в волосах. Он был ее домом, ее сердцем, ее душой.

Даже мальчишкой значил для нее так много. Пусть никогда не говорила, но всегда понимала.

«Запомни, Алька, ты больше не одна».

Да, она не одна!

- Игнат!

- Аля, Алечка…

Их общему миру было плевать на место встречи и людей. Едва эти двое увидели друг друга, он раскрылся для них, заслонив собой все остальное.

Игнат шагнул навстречу.

Генрих Соломонович заметил движение и успел упасть на руку Тарханова, но выстрел все равно прозвучал…

- Нет! – Сашка всегда была сильной.

- Нет! – бесчувственной к собственной боли.

- Нет! - глухой к человеческому осуждению и нелюбви.

Она бы могла дать исполосовать себя, не разжав зубы. Стерпела бы любую боль. Ей по силам было выстоять против сотни таких, как Шкуратов. И если понадобиться, по силам умереть.

Но под стальной оболочкой, там, где билось сердце, всегда жил страх. Страх навредить синеглазому мальчишке, который однажды, вопреки всему, ее полюбил. Ужасную девчонку, и саму-то похожую на парнишку, сероглазую и ломкую, и ни разу не усомнился в своем чувстве. Которого она любила всю жизнь, пусть и не нашла в себе смелости признаться, считая себя недостойной его.

Руслан Тарханов попал в Игната, а убил его Альку.

Игнат еще стоял, изумленно глядя на Сашку, когда футболка под его сердцем окрасилась и стала расцветать красным.

Она так боялась, что однажды он может из-за нее пострадать, столько лет запрещала себе мечтать о нем. И вот теперь, когда поверила, что все возможно - это все-таки случилось. Ее мир его убил. Убил того, кто был ей дороже ее собственной жизни.

Даже крика не было, его сожрал ужас. Стержень сломался. У Сашки подломились ноги, и выключилось сознание.

Ни Игнат, ни Сашка уже не увидели, как поднялся, улыбаясь, Хан, отбросив старика. Как из глубины дома вылетел нож и вонзился в поврежденное плечо Тарханова, заставляя того вскричать от удивления и боли, и выронить пистолет. Как безжалостная рука вонзила нож в плоть до упора и провернула рукоять. Отправляя Хана в адовый котел беспамятства.

Никто кроме Генриха не увидел мужчину, оказавшегося в комнате. Присевшего над Сашкой, затем над Игнатом. Мгновенно сориентировавшегося в ситуации.

- Неважно, кто я. Я не причиню вам вреда.

Генрих был художником и обладал великолепной памятью. Он уже видел эти черты раньше, общаясь со своей ученицей. Сашка не раз рисовала лицо мужчины, подолгу всматриваясь в портрет.

- Я знаю, кто вы.

- Нет времени. Через полминуты здесь будут друзья Игната. Берите его и Саньку, автомобиль Шкуратова – он стоит у дверей с заведенным двигателем, и срочно везите их в больницу. Когда отъедите на пару километров, вызывайте полицию.

- А как же вы?

- Я остаюсь. Мне нужно довершить начатое.

- Но…

- Нет. Сюда приедет бригада в лучшем случае из троих человек. Они мне не помеха, я все успею. – Черные глаза остро взглянули на художника. – И вы меня не видели, мэтр. Никогда.

Генрих сглотнул и кивнул, подумав о Шкуратове и его шайке, а мужчина добавил, прежде чем скрыться в доме.

- Не сожалейте. Им есть за что ответить.

За его спиной уже слышались крики парней и торопливые шаги, переходящие на бег.

- Игнат!