На край любви за 80 дней

Таким образом, заправив с помощью наших карточек по машине, мы с Домиником обеспечиваем себе два места в колонне протестующих. Забросив багаж, мы усаживаемся на заднее сиденье грузовика.

За рулем – Эрни, рядом с ним сидят Эстель и ее дочь Фрэнки. Эстель слегка за тридцать, у нее славная застенчивая улыбка. В разговоре выясняется, что она принадлежит к одному из коренных народов и окончила Университет Виктории, где изучала охрану окружающей среды. Фрэнки нет и пяти, она всю дорогу играет в компьютерную игру на стареньком планшете.

В кабине шумно, у автомобиля ужасно жесткая подвеска, так что разговаривать трудно. Единственное развлечение – смотреть на горы. Те, что мы видели в окрестностях Ванкувера, не идут с ними ни в какое сравнение. Заснеженные вершины Скалистых гор тянутся ввысь на фоне немыслимо голубого неба. Чем дальше мы продвигаемся, тем круче скалы, возвышающиеся над нами, а по мере подъема – и внизу. Я отвожу взгляд от окна. Лишь узкая полоска заснеженного гравия и ненадежная проволочная изгородь отделяют нас от падения в бездну.

Со всех сторон возвышаются гигантские вершины, покрытые снегом, и при этом совсем не похожие на Альпы. Я задираю голову, пытаясь понять, в чем разница. Альпы высокие и крутые, а Скалистые горы, хоть и чуточку не такие остроконечные, кажутся еще выше. И снега здесь больше.

Машина продолжает карабкаться вверх, как вдруг Эрни ударяет по тормозам. Грузовик слегка заносит, и я не успеваю подавить испуганный вскрик. Со скалы срывается горстка мелких камешков.

Над темноволосой головкой Фрэнки виднеется ряд заросших шерстью лупоглазых морд, пялящихся на нас в ветровое стекло.

– Кто это, козы? – спрашиваю я.

У самого крупного животного невероятно странные рога – я таких никогда не видела – два полных комплекта, одна пара торчит из головы вверх, как у коз, а вторая – вниз, как у баранов. Остальные особи выглядят менее устрашающе: рога плавно изгибаются вокруг головы, точно их аккуратно заправили за уши.

– Бараны, – фыркает Эрни. – Толстороги. Думают, что они здесь главные, стервецы.

Фрэнки приходит в восторг от незнакомых существ и требует, чтобы ее выпустили из детского кресла и разрешили поговорить с ними через стекло, пока Эрни курит. Я соскакиваю на узкую обочину с противоположной от пропасти стороны и неожиданно выясняю, что телефон сдох. А заряжала я его в последний раз в злополучном лыжном автобусе.

Когда я признаюсь в этом Доминику, он, пожав плечами, протягивает мне свой шнур, да еще и уговаривает Фрэнки позволить мне включить его в зарядку. О вайфае в этих диких местах не может быть и речи, но удается хотя бы зарядить телефон, чтобы можно было фотографировать.

Несмотря на многочисленные дорожные знаки, предупреждающие о выходе на дорогу диких животных, мы не встречаем больше ни одного представителя местной фауны. Правда, один раз Эрни божится, что видел в чаще медведя, но уже темнеет, и мне кажется, что он просто развлекает Фрэнки, которая потеряла интерес к игре и начинает капризничать.

За окном темнеет, и лишь по звуку мотора можно судить, что мы перестали подниматься в горы. Сложив толстовку в виде подушки, я кладу ее под голову. Уснуть в такой тряске не получится, но хоть глаза отдохнут.

Я просыпаюсь, когда машина останавливается, взметнув из-под колес гравий. Моя голова больше не прижата к дверце, а мирно покоится на изгибе плеча Доминика. Вместо гудения мотора я слышу теперь только ритмичный стук его сердца.

Я осторожно поднимаю голову и принимаю сидячее положение, стараясь не разбудить своего спутника, но различаю в темноте блеск его глаз и белозубую улыбку.

– Хорошо спала? – спрашивает он шепотом и прижимает палец к губам, указывая на переднее сиденье.

Как видно, не я одна решила вздремнуть. Услышав тихое дыхание Фрэнки, я понимающе киваю. Эрни с Эстель не видно. Мои глаза еще не привыкли к темноте, но в ветровом стекле отражаются отблески костра. Доминик тянется через меня и осторожно открывает дверь. Я отстегиваю ремень и спрыгиваю на землю, Доминик следует за мной. Маленькая Фрэнки сладко посапывает в детском кресле, не потревоженная нашими маневрами.

Я с наслаждением потягиваюсь и тут же вздрагиваю от холода. Доминик уже держит наготове свитер, который служил мне подушкой, и я благодарно просовываю руки в теплые рукава.

– Ты храпела, – шепчет он.

– Не может быть, – заявляю я, но его губы расплываются в улыбке.

– Где это мы? – шепчу я, чтобы поменять тему.

– В окрестностях Морли, – отвечает появившаяся из темноты Эстель.

У нее в руках пакет с соком и вроде бы одеяло. В потемках не разглядеть.

– Это земли народа стони, наших друзей.

Теперь я различаю на фоне огромного костра неясные силуэты.

– Отдохнем здесь, а утром поедем в город. Уже недалеко, – добавляет индианка.

Она отстегивает спящую девочку и укутывает в одеяло. Доминик надевает куртку, и мы идем к костру. Шесть или семь человек достают обтянутые кожей барабаны и начинают играть. Я стою в танцующем свете костра, завороженная пульсирующим барабанным ритмом и тихим пением на древнем языке, которого никогда раньше не слышала.