На край любви за 80 дней

Пока кругленькая итальянка в кафе через дорогу, не понимающая по-английски, делает мне чай, я захожу в Интернет и загружаю почту. Рассудив, что на корабле у меня будет время прочитать и ответить на письма, я хватаю свой чай, опускаю в банку для чаевых оставшуюся мелочь и отправляюсь к морю.

В порту пахнет солью, водорослями и смолой. На волнах покачиваются лодки. Идя по причалу, я замечаю вооруженных охранников, патрулирующих калитку, которая ведет к пришвартованному за колючей проволокой итальянскому военному кораблю. По эту сторону забора лежат на песке две маленькие раскуроченные шлюпки, а рядышком – целая коллекция разноцветных рыбацких лодок. Над ними в лучах утреннего солнца сверкает памятник итальянским морякам, воздвигнутый между Первой и Второй мировыми войнами. Дойдя до конца мощенной булыжником улицы, я нахожу торговый порт. Как и военный, он находится за забором и охраняется.

Пулеметов, слава богу, не видно. Рыболовецкие суда пришвартованы вперемежку с роскошными яхтами, на борту некоторых виднеются бассейны, а на одной – даже вертолетная площадка.

«Иса Минали» стоит за ограждением, и я не смогу попасть на корабль, пока не пройду паспортный контроль. Как и в случае с чужой кредиткой, мое сердце уходит в пятки. Сейчас пограничник потребует показать визу. Ничего подобного! Он проштамповывает паспорт, желает мне buon viaggio и подзывает следующего пассажира. Ура! Я на пути в Египет!

Капитан «Иса Минали» представляется как Джузеппе. Непонятно, имя это или фамилия. По его словам, с учетом благоприятных погодных условий мы подойдем к Суэцкому каналу меньше чем за два дня. Он также сообщает, что вайфая на борту нет. Мысль остаться без связи изрядно нервирует, но выбора нет, и член экипажа по имени Иоахим проводит меня в крошечную каюту, стены которой покрыты изморозью. Я выражаю искреннее удивление.

– У нас рефрижераторное судно, – поясняет Иоахим. – Все каюты по эту сторону граничат с морозилкой.

Он уходит, подмигнув напоследок и предложив согреть меня в любое время; ловить его на слове я не намерена. Бросив рюкзак на койку с тощим поролоновым матрасиком, я запираю каюту и выхожу на палубу – как раз вовремя, чтобы бросить прощальный взгляд на прекрасный Бриндизи, первую контрольную точку в моем путешествии, где все прошло гладко. Надеюсь, не последнюю.

Я провожу почти весь день на палубе, стараясь не путаться под ногами у моряков и снимая сверкающее Средиземное море для инстаграма. Никогда в жизни не видела столько оттенков синего цвета!

Когда начинает темнеть, я нахожу укромное местечко и читаю письма. Томми рассказывает, как Фрэнк Винал приходил за первой арендной платой. Когда Мерв выразил удивление, что за деньгами пришел сам Винал, а не его «племянник», тот обиженно ответил, что Доминик неизвестно зачем отправился в дурацкую бессмысленную погоню за химерами. Когда Мерв удивился совпадению и признался, что я тоже подалась в бега, противники начали сравнивать информацию. Винал побелел от злости, убежденный, что Доминик пошел в «Экслибрис» специально, чтобы пренебречь своими семейными обязанностями. Он громко пожаловался на мое дурное влияние и вышел, хлопнув дверью.

Ни на секунду не задумавшись, я пишу Томми как можно более обнадеживающее письмо, упирая на то, что я, разумеется, не имею никакого влияния на племянника Винала, дважды нажимаю кнопку «отправить» и лишь тогда вспоминаю, что на судне нет вайфая. Я смогу отправить письмо только через два дня.

Подавив разочарование, я перехожу ко второму письму – от ассистентки Терезы Пауэлл. В ответ на мой вопрос, что они собираются делать с перепутанными бумагами, та раздраженно сообщает, что перед прохождением таможни в Порт-Саиде я должна связаться с господином (господином!) Мэдисоном, поскольку прислать другие визы они не успеют.

Учитывая, что все время своего пребывания в Бриндизи я безуспешно искала господина Мэдисона, мне это совсем не нравится. Поскольку я не могу ответить ни на одно письмо, я закрываю крышку ноутбука. Остается только любоваться закатом. Пахнет морем, свежестью и чуточку рыбой, что совсем не напрягает. Мне следует наслаждаться каждой минутой – я сижу на солнышке впервые за много недель, даже месяцев – зима в Нью-Йорке выдалась затяжная, – только меня терзает подозрение, что Доминик Мэдисон смылся и выбросил мои визы в Средиземное море.

Тяжело вздохнув, я решаю вернуться в каюту и собрать до кучи проспекты о круизном лайнере для работы над следующим отчетом.

Спускаясь по железным ступенькам в утробу корабля, я замечаю, что рыбный дух усилился, а когда подхожу к своей каюте, мимо пробегают несколько матросов. Иоахим с двумя гаечными ключами в руках кричит мне на бегу, что накрылась морозильная камера в одном из трюмов.

– Зато у тебя стена разморозилась, – ободряюще бросает он и убегает.