На край любви за 80 дней

Не успеваю я спросить, что имеет в виду вертолетчик, как он протягивает нам по паре огромных наушников. С одной стороны, они защищают нас от жуткого шума, когда гигантская машина поднимается в воздух. С другой – я не могу расспросить у Доминика, как ему удалось договориться с Андре.

Вы, наверное, уже поняли, что я не отношусь к тому типу людей, которые любят ходить по краю пропасти. Помните американские горки в начальной школе? Я хочу сказать, что с самого начала согласилась на авантюру частично от отчаяния, частично потому, что воздушные путешествия на повестке дня не стояли. Посадите меня в машину, со страшной скоростью несущуюся по узким рельсам под землей, – я слова не скажу. Ведь я выросла в Нью-Йорке, и ток, проходящий по контактному рельсу, у меня в крови.

Не то чтобы я никогда не летала в самолетах – смотри вышеупомянутую экскурсию в Квебек в пятом классе. Правда, я провела весь полет, уткнувшись лицом в плечо учительницы. Миссис Джонс отличалась ангельским терпением.

Могу сказать одно: сидеть на железной лавке в хвосте грузового вертолета – совсем не то, что быть надежно пристегнутой в кресле пассажирского самолета во время короткого полета над заснеженной Канадой. Еще недавно я думала, что не может быть ничего страшнее, чем сидеть в одиночестве в темной, вонючей камере египетской тюрьмы. Я ошибалась.

Когда Абдул привез нас на вертолетную площадку, от зеленого городского пейзажа не осталось и следа. Внизу проплывают низкие холмы песочно-коричневого цвета с редкими вкраплениями колючих кустарников, а дальше – сплошной песок. Как только мы взлетаем, ветер, затихший на время, чтобы мы могли рассмотреть машину, в которой полетим на юг, поднимается с новой силой. Весь остаток дня ветры пустыни сотрясают гигантскую металлическую птицу. Под нами периодически виднеется то поросший чахлой растительностью песок без всяких признаков жизни, то обведенная белой каймой поверхность Красного моря.

Мы приземляемся в маленьком аэропорту на окраине Порт-Судана. Я вымоталась, точно меня побили камнями.

– Круто прокатились, ага? – ухмыляется Антракс.

Я так рада, что это закончилось, что не могу не согласиться.

Капитан Антракс договаривается с местными о заправке, а мы с Домиником идем в терминал в поисках продовольствия и воды. Меня не покидает ощущение, что я всю дорогу ползла по песку. Он даже в горле застрял.

Доминик безостановочно восхищается полетом.

– Потрясающее чувство, – блестя глазами, говорит он.

– Я чуть не умерла от страха, – отвечаю я, прекрасно понимая, что каждая воздушная кочка, на которой я в ужасе закрывала глаза, только добавляла ему удовольствия.

– А-а-а, когда нас повело в сторону над морем? Черт, я подумал…

– Что мы сейчас умрем? Я тоже так подумала.

Он хохочет.

– Ничего смешного, – говорю я.

Какое там! Завидев прямо по курсу цилиндрический ангар из гофрированного железа, Доминик резво устремляется вперед. С его лица не сходит блаженная улыбка. При виде знакомого красно-белого автомата с кока-колой у меня тоже поднимается настроение, только я рано радуюсь: он не работает. Ржавый замок выломан, дверца открыта. Зато рядом стоит большой пластиковый бак с водой, чайник и пакетики с чаем. Схватив чашку с отбитой ручкой, я наливаю в нее воды, но Доминик отнимает у меня драгоценный сосуд.

– Понравилось какать быстрее, чем писать? Надо сначала вскипятить, – со знанием дела заявляет он и выливает воду из чашки в чайник.

– Красиво сказано, – сухо говорю я. В буквальном смысле сухо, потому что губы прилипают к зубам. – Жутко пить хочется.

Доминик ставит чайник на маленькую газовую горелку.

– Я вообще отказался от мочеиспускания, – ухмыляется он. – Экономит массу времени.

Пять минут спустя он протягивает мне ту же самую чашку – с терпким черным чаем. Без сахара и молока. Я в жизни не пила ничего вкуснее!

За второй чашкой я узнаю горькую правду, причем не от Доминика. К нам подходит капитан Антракс, Доминик и ему наливает чаю. Летчик находит в кармане широких штанов пакетик сахара, высыпает в чай и залпом выпивает горячую жидкость. Опустошив чашку, он стучит ею по нашим. Мне кажется, что это неправильный тост, и я имею неосторожность сказать ему об этом.

– Я просто хотел вас поблагодарить, – радостно говорит он. – Когда вы увидите лагерь, то поймете, насколько необходимо это снабжение. Половина его населения, даже больше, – дети.

– А в какой части Йемена находится лагерь? – спрашиваю я.

Антракс бросает на меня удивленный взгляд.

– Не в Йемене, в Эритрее. На самом юге, около Асэба. А после я подброшу вас в Аден.

– Я думала… – начинаю я, но капитан не дает мне закончить.

– Ваш schtutz[27] означает, что мы можем привезти полный комплект аварийного снабжения, – говорит он и вновь стучит своей чашкой по моей. – Prost![28]

Как только швейцарец уходит осматривать вертолет, я поворачиваюсь к Доминику.

– Что такое schtutz? О чем он?

Улыбка сходит с его лица.

– Гм… он имеет в виду деньги, – помявшись, говорит Доминик и, наконец, выкладывает все как есть.