На крыльях

В какой-то момент Келла вновь оказался на спине, и пальцы его переплелись с пальцами Нины, а взгляды скрестились. Его сердце стучало, как метроном, в темпе двести двадцать – даже когда она, выгнувшись, упала ему на грудь, и светлые волосы разметались по его лицу.

Он лишь прижимал ее к себе, не желая отпускать, и целуя в шею, обжигая тяжелым дыханием.

Этой ночью они сделали много удивительных открытий. И утомленная Нина заснула в одно мгновение, а Келла, убрав руку из-под ее лица, встал и подошел к окну, не веря в то, что между ними произошло и как горячо это происходило. Если бы Нина проснулась вдруг и поцеловала его вновь, он бы опять не выдержал и заключил ее в объятия.

Потому что она – его.

И он может делать с ней все, что захочет.

И, может быть, захочет даже любить.

Или уже любит.

Неважно.

Важно, что она с ним, рядом и сопит уютно, уткнувшись в подушку, и длинные ноги выглядывают из-под одеяла – так и хочется прикоснуться к ним вновь.

…А ночь была снежной и звездной. И россыпь блестящих осколков сверкала на черном бархате мягко и ласково.

Келла долго курил, сидя на подоконнике и глядя в пахнущее снегом небо, на эти самые звезды, лишь чуть приоткрыв окно в номере, чтобы спящая на кровати Ниночка не замерзла.

Звезды манили, и Келла засмотрелся на них.

– Вернись, – потребовала проснувшаяся Нина и лениво похлопала по его стороне кровати. – А то не пущу, – пригрозила она, и едва синеволосый оказался с ней под одним одеялом, нагло закинула на него ногу и сладко уснула.

Проснулись они поздно, уставшие, но довольные, снова делали вид, что ничего не произошло и со вкусом, уже по привычке, переругиваясь. Но когда Нинка достала его, Келла просто-напросто заткнул ей рот поцелуем. Она, конечно, возмутилась такой наглости, попыталась укусить его за язык, поцарапать, но он все же взял вверх, прижав к стене и сумев сделать так, чтобы она требовала продолжения.

– С тебя желание, – заявил он, видя, что Ниночка уже не в силах разговаривать.

– Заткнись, – с трудом выдавила она и укусила за плечо от переизбытка эмоций. Но легкая боль только лишь подстегивала Келлу.

Он легко срывал с ее губ поцелуи, и когда замирал, она перехватывала его движения, ни о чем не переживая и ничего не боясь.

У Келлы было много девушек – разных, и он знал, как с ними обращаться, однако именно с этой в нем вдруг возникало странное желание смотреть на звезды, выпуская в темный воздух терпкий дым. И желание повторить вновь все то, что они делали.

А когда Журавль была в душе, в котором могла сидеть, не вылезая, часами и громко напевая, Келла нашел в своем рюкзаке пистолет, перевязанный кокетливой бирюзовой ленточкой. Настоящий.

Келла удивленно покрутил его, пытаясь понять, что чужое оружие делает в его вещах, и вдруг рассмеялся – не сразу заметил, что это зажигалка: нажми на курок, и из дула вылетит огонь, а не пуля. Точная копия «Беретты» – и не из пластика, а из алюминия, и сделана так, что и не отличишь от оригинала.

Нина умела выбирать подарки – такая игрушка Ефиму была весьма по душе. Однако развлекался он со своеобразным подарком не долго – в дверь студии постучали, и Келла удивился даже, поскольку ни с кем они с Ниной и не общались, а горничные убирали номер тогда, когда он был пуст.

В дверь постучали второй раз – более настойчиво, громко. И синеволосый отправился открывать, подумав лениво, что сейчас просто пошлет смельчака, который им мешает.

На пороге стоял смутно знакомый, довольно мощный тип – из тех, которые не вылезают из качалки, чтобы сделать потом селфи в майке, и смотрел на Келлу так, как будто бы тот, как минимум, поджег его дом.

– Что надо? – весьма нелюбезно поинтересовался барабанщик.

Гость ответить не успел. В это же время шум воды прекратился, и в прихожей, куда выходила дверь ванной комнаты, появилась Ниночка в одном лишь полотенце, обернутом вокруг тела, причем таком коротком, что Келла занервничал – ладно он, видел уже, все, что надо, но этот-то тип чего пялится так откровенно?

– Чувак, не туда смотришь, – тронул его за плечо Келла. В твердом голосе его звучало предостережение.

– Убери руку, – предостерегающе произнес Матвей – а это был именно он.

– А ты что тут делаешь? – поинтересовалась Ниночка, ничуть не стесняясь и вытирая влажные волосы полотенцем. Появление Помойки ее взбесило втрое меньше обычного, ибо настроение сегодня у нее было великолепным.

– Приехал тебя навестить, дорогая, – смотрел на нее, не отрываясь, молодой человек.

– Навестил? А теперь закрой дверь с той стороны, – почти миролюбиво посоветовала Нина. Ее начало бесить, что какой-то кусок Матвея портил ей настрой. Только Келла приручился, а тут…

– Поехали, – попытался схватить ее за руку Матвей, сам не понимая, что с ним происходит, когда он видит Нину. Особенно когда он видит ее такой – почти без одежды, без мейка и прически. Домашней. Беззащитной.

– Пошел ты! – возмутилась такой наглости девушка.

– Я сказал – поехали, собирайся, – сцепил зубы Матвей. Он с ума сходил, понимая, что эти двое тут делали.