На ленских берегах

Чтение закончилось, многонациональная толпа, словно на ладони, видимая с площадки-трибуны, замерла... Анатолий Петрович уже даже начал жалеть о своем внерегламентном поступке, как вдруг толпа, словно снежный заряд, взорвалась бурными аплодисментами и дружными возгласами “Ура!” и “Айхал!” Сразу на душе сначала стало легче, а через мгновение её охватило ликование, ибо пришло осознание, что стихи, будто выпущенная метким лучником стрела, угодили в самое “яблочко” человеческого сердца! Анатолий Петрович несколько раз в знак благодарности низко поклонился и, уступая место другому оратору, хотел покинуть своих коллег, чтобы пойти к Марии, которую в самом начале чтения стихов он зоркими глазами отыскал в толпе, — она и теперь не сводила с него взгляда, — но Оксана Яковлевна, довольная успешным началом праздника, за рукав рубашки придержала его, строго сказав: “Подождите!..” И показала на трибунную лестницу.

По ней осторожно всходила одна из помощниц старейшины, симпатичная девушка, стройная, как осинка, обласканная солнечными лучами, в длинном ярко-голубом жакете и в светло-зелёной, цвета первой травы, книзу все больше расширяющейся юбке. Её смугловатое нежное лицо с чёрными-чёрными, как уголь, бровями, обрамлявшими вишнёвые миндалевидные глаза, выражало смущение и застенчивость. В тонких, приподнятых на высоту груди, руках, она держала искусно вырезанный из просушенной до светлого звона столетней берёзы чороон с ножками, напоминающими конские копытца, украшенный круговой узорчатой резьбой. Анатолий Петрович понял, что в нем кумыс, напиток якутских богатырей, и когда девушка вручила ему удивительный, не столько питьевой, сколько культурный чудный предмет национального искусства, он сделал несколько больших глотков и, помня якутский церемониальный обычай, передал чороон стоявшему рядом старейшине, чтобы он, пустив его “по кругу”, предоставил возможность каждому из находившихся на трибуне ответственных гостей испить благородный напиток.

Официальная часть праздника из-за многословия ораторов растянулась больше, чем предусматривалось сценарием, аж на целый час. И, когда она наконец-то закончилась, то люди, притомлённые всё усиливающейся жарой, с удовольствием быстро разошлись по всему аласу. Одни группами в качестве зрителей отправились к месту спортивных состязаний, другие, большей частью молодые, жилистые парни, пошли туда же, но с целью в борьбе и в прыжках в длину с завязанными ногами попытать счастья. Третьи, в самой середине аласа, где всего несколько минут назад находилось столько народу, что яблоку негде было упасть, устроили хоровод осохай. А четвёртые семьями, ведя за руку детей, не спеша потянулись к ларькам, в которых можно было купить что-нибудь из якутской сытной еды, и, вкусно запивая её кумысом, за тесовыми столами, расставленными рядами, подкрепить силы.

Анатолий Петрович, вежливо отказавшись от приглашения Оксаны Яковлевны вместе с другими официальными гостями, возбуждёнными своими сухими, дежурными, но кажущимися им чрезвычайно важными, достойными самого пристального внимания речами, отметить праздник в специально построенном крытом павильоне, подошёл к Марии, прикрывающей ладошкой глаза от яркого солнца.

— Припекает! То ли ещё будет, ведь время и к полудню не подошло! Но всякая жара легче в движении переносится! Поэтому есть предложение: тебе войти в хоровод, а мне, как в юности, испытать свои силы в прыжках, тем более, что с завязанными ногами! Поверь, это куда трудней, чем с разбегу... Значит и интересней! Ну как?

— Принимается! Только, пожалуйста, введите меня в круг, а то самой с непривычки как-то уж больно неудобно!

— Нашла чего стесняться! Ну ладно, пошли!..

Исполнив просьбу Марии, Анатолий Петрович прежде чем поспешить к месту прыжковых состязаний, со стороны полюбопытствовал, сумеет ли она быстро подстроиться под нужный ритм танцевального движения. И был приятно удивлён, ибо ей удалось это сделать так естественно, причём выполняя каждое движение рук и ног легко, выверенно и грациозно, будто, родившись якуткой, она глубоко знала обычаи и обряды своего древнего народа. “Какая молодец!” — не без гордости за Марию подумал Анатолий Петрович, чувствуя, что его настроение ещё больше улучшилось.

В приподнятом состоянии духа он одним из последних, по слогам произнеся свою одну из самых известных среди русских фамилий, записался в протокол многочисленных участников прыжков. В основном это были якуты не старше двадцати-двадцати двух лет. Когда они, сбросив рубахи, встали в очередь, то их хорошо развитая мускулатура буграми ходила под уже успевшей загореть кожей, отчего торсы более рельефно выглядели в солнечных жарких лучах и вызывали у зрителей невольный добрый восторг: “Красавцы! Все, как один, словно из стали вылитые!..” А Анатолий Петрович про себя отметил, что ох как не просто будет с такими могучими молодцами помериться не только силою, но и техническим мастерством, которое, как известно, приобретается лишь со временем и при проявлении волевого упорства в тренировках!