На острие ножа

«Ненависть, которая разделяет расу от расы, народ от народа…»

Биничи подошел к алтарю. Хари достиг третьей колонны.

«Алчное стремление людей и народов…»

Некоторые из присутствовавших беспокойно заерзали, вглядываясь в происходящее. Озадаченные лица.

Биничи ступил на алтарь. Дон Хардин вздрогнул. Ему удалось прочесть еще одну строку: «Нашу зависть к благополучию и счастью других…» Затем он прервался. Его уверенное «Чем могу помочь?» услышали все. Те немногие, кто еще смотрел в пол, подняли взгляд на алтарь.

Хари двигался вдоль восточной стены, мимо калейдоскопической стены из витражей и каменной купели. Он остановился в нескольких метрах от сестер, молясь, чтобы они не оборачивались. Что в эти несколько секунд они слишком напуганы, чтобы двигаться. Он шагнул в одно из углублений, скрытых в тени, и стал наблюдать за Биничи, священником и сестрами.

Биничи молчал, и Хардин тоже. Между ними был крест из трех больших средневековых гвоздей. В соборе воцарилась тишина. Милли и Амара прижались друг к дружке. Он видел, как Биничи что-то говорит. Микрофон звуков не уловил, но Хари мог догадаться, что это были за слова. Он затаил дыхание.

Затем Биничи сделал выпад, ударив Хардина под ребра. Шокированный, мучительный выдох священника раздался из динамиков собора. Прихожане закричали и повскакивали на ноги. Когда священник пошатнулся, Биничи подхватил его, держа одной рукой, а другой нанес удар по яремной вене. От взмаха ножа кровь дугой растеклась по гобелену, ноги и облачение Христа окрасились в багровый.

Шок. Недолгая тишина, за которой последовали разрозненные вскрики. Затем раздался скрежет отодвигаемых стульев. Хари рванул вперед. Единственный момент, когда преимущество было за ним.

Он обогнул колонну.

Проигнорировал сестер.

Оттолкнул бабушку с дороги.

И воткнул нож в шею Амаля Хуссейна.

83

Все произошло одновременно.

Страх. Радость. Ужас. Хуссейн упал на колонну, его нож со звоном ударился о мрамор. Одной рукой он вцепился в камень, а другой в шею. Между его пальцев текла алая кровь. Хари пнул его по ногам, и тот соскользнул на пол.

– Угадай что, – прошептал ему на ухо Хари. – Это все-так был ловкий трюк.

Хари решил, что свирепый взгляд Хуссейна выражал ярость и унижение, но не стал уточнять. Тот все равно не смог бы ответить.

Бабушка присела на корточки, прикрывая девочек. Они переводили взгляд с Хари на Хуссейна и обратно. На их лицах страдание, растерянность и удивление. Хари упал на колени и обнял всех троих. Голова была ясной, мысли неслись вскачь, он едва уловил знакомые запахи грушевого мыла и клубничного шампуня. Он не знал, что будет делать, у него не было плана. Теперь он по-настоящему в опасности. Если другие граждане видели, что он сделал, ему не выбраться. И его семье тоже. Он даже попытался осознать, что убил человека. Но этот человек грозился убить его сестер. Теперь пошел новый отсчет.

– Держись рядом, бабуль, и вы, девочки. Я нас вытащу.

В глазах испуг и тысяча вопросов, но они не задали ни одного, только три быстрых кивка.

Собор наполнился криками. Мужчина и женщина из первого ряда сделали несколько шагов вперед, чтобы помочь раненому священнику, но их оттащили назад. Священник был мертв, убийца вытирал нож о его облачение. Тогда они присоединились к толпе, спешащей к выходу. Те, кто находился в середине рядов, начали подталкивать тех, кто был по краям, чтобы они двигались быстрее. Кто-то лез через спинки стульев. Началась давка. Молодая женщина в джинсовой юбке вскрикнула, когда мужчина в ярко-желтой футболке навалился на нее и они оба рухнули на пол. Раздался треск. Было невозможно понять, дерево это или кости. Мужчина поднялся на ноги, женщина скрючилась, обхватив голову руками, ожидая, что ее затопчут. Пожилой мужчина с приколотыми к пиджаку медалями наклонился, чтобы помочь ей встать, но она не отреагировала.

У стеклянной стены толпу поджидали шестеро граждан с широко раскинутыми руками, в которых, точно мечи, были зажаты ножи. Сидевшие на задних рядах прихожане первыми осознали опасность, оттесняя назад толкающих их в спины. Люди оказались зажаты. Покрасневший мужчина в рубашке цвета хаки, высоко подняв голову, отталкивал впереди стоявшего человека, пытаясь высвободить себе хоть какое-то место. Многие теряли равновесие.

Крики и вопли, усиленные акустикой собора, стали громче. Теперь все знали, что за их спинами было двое убийц, а еще шестеро позади. Мэр города, оказавшийся на передовой, встал, прикрыл собой жену и поднял стул, защищаясь от наступающего Камрана. Но тот с легкостью выбил стул у него из рук, притянул мужчину к себе и вонзил нож ему в сердце. Мэр упал. Коллинз убила его жену.

Передняя линия снова сделала шаг назад, не обращая внимания на людей позади.