На пятьдесят оттенков светлее

— Почему ты не сказал мне это?

Он пожал плечами.

— Ты не дала мне шанса.

— Нет, у тебя был шанс сказать.

— Я не мог найти тебя на следующее утро, Ана. И когда нашел, ты так сердилась на меня.

О, да. Я злилась.

— В какой-то момент — между первой и второй бутылкой в тот вечер — она наклонилась, чтобы прикоснуться ко мне. И я оцепенел, — проговорил он через руки, лежащие на его глазах.

В голове зазвенело. Что?

— Она заметила это, что я оттолкнул ее. И это потрясло нас обоих. — Его голос тихий, слишком тихий.

Кристиан посмотрел на меня! Я вырываюсь из его рук и он опускает их, всматриваясь в мои глаза. Черт. Его лицо бледное, глаза дикие.

— Что? — выдыхаю я.

Он хмурится и сглатывает ком в горле.

Ох… то, что он не говорил мне? Хочу я это знать?

— Она заигрывала со мной.

Он не в себе, я это вижу. У меня перехватило дух. Я чувствую что мне не хватает воздуха, мое сердце остановилось. Траханная Сука-Тролль!!!

— Это был момент, застывшим во времени. Она увидела выражение моего лица и поняла, что перешла границу. Я сказал НЕТ. Я не думал о ней в течение многих лет… — он сглатывает. — К тому же, я люблю тебя. Я сказал ей, что люблю свою жену.

Я уставилась на него. Я не знаю что сказать.

— Она отступила сразу. Извинилась снова, перевела это в шутку. Я серьезно. Она сказала, что она счастлива с Исааком и с бизнесом, и что она не желает нам зла. Она сказала, что готова прекратить дружбу, потому что она видит мое будущее с тобой. И, что ей неловко, по поводу того, что произошло с нами, когда мы были вместе, втроем, в одной комнате. Я больше не мог все время с ней соглашаться. Мы попрощались… окончательно попрощались. Я сказал, что мы больше не увидимся, и она пошла своей дорогой.

Я нервно сглотнула, боясь, что меня хватит сердечный приступ.

— Вы целовались?

— Нет! — фыркнул он. — Я не смог бы быть так близко к ней.

О. Хорошо.

— Я был растерян. Я хотел вернуться домой к тебе. Но… я понял, что натворил, и решил прикончить бутылку, а затем начал пить бурбон. Пока я пил — я вспомнил твои слова: «Если бы это был мой сын…» Я начал думать о Маленьком и о том, как у нас с Эленой все началось. И мне стало… не по себе. Я никогда не задумывался об этом раньше.

Воспоминания вспыхнули у меня в голове — отголоски разговора, когда я была без сознания — голос Кристиана: «Но встретив ее, я понял, что она положит конец моему прошлому. Ты понимаешь… ребенок. Впервые я понял… То что мы делали… это было неправильно». Он говорил с Грейс.

— Так это все?

— Окончательно.

— Ох.

— Ох?

— С этим покончено?

— Да. С этим покончено с тех пор, как я положил глаз на тебя. И я окончательно это понял в тот вечер, и она тоже.

— Прости.

Он удивился.

— За что?

— Прости за то, что я так злилась на тебя тем утром.

Он фыркает.

— Детка, я понимаю твой гнев. — Он прерывается для вздоха. — Знаешь, Ана, я хочу чтобы ты была моей. Я не хочу тебя ни с кем делить. То что между нами, у меня никогда не было этого прежде. Я хочу быть центром твоей вселенной, по крайней мере на время.

О, Кристиан.

— Ничего не изменится.

Он снисходительно, покорно и печально улыбается мне.

— Ана, — шепчет он. — Это не так.

Слезы колют мои щеки.

— Как это может быть? — Шепчет он.

Ох, нет.

— Дерьмо. Не плачь Ана. Пожалуйста, не плачь. — Он ласкает мое лицо.

— Прости. — мои губы дрожат, он водит по ним большим пальцем, успокаивая меня.

— Нет, Ана, нет. Не извиняйся. Скоро у тебя будет кто-то, кто будет так же безоговорочно любить тебя. Ты права. Так и должно быть.

— Малыш будет любить и тебя. Ты будешь центром мира Малыша — Ребеночка. — шепчу я. — Дети любят своих родителей безоговорочно, Кристиан. С того момента, как они приходят в этот мир. Они запрограммированы на это. Все дети… даже ты. Вспомни свое детство, когда ты был маленьким. Ты еще помнишь свою маму. Ты любил ее.

Он морщится и потирает подбородок.

— Нет, — шепчет он.

— Да, — и мои слезы потекли. — Конечно, да. Это не зависит от нас. Поэтому тебе так больно.

Он смотрит на меня, выражение его лица ранимо.

— Вот почему ты способен любить меня, — ропщу я. — Прости ее. У нее был свой собственный мир сделки с болью. Она была дерьмовая мать, но ты любил ее.

Он пристально смотрит на меня, и в его серых глазах я вижу воспоминания, которых я не знаю. О, пожалуйста, не прерывай разговор. Через некоторое время он говорит.

— Я раньше расчесывал ее… Она была красивой.

— Глядя на тебя никто в этом не сомневается.

— Она была дерьмовой матерью. — говорит он чуть слышно.

Я киваю, и он закрывает свои глаза.

— Я боюсь, что буду дерьмовым отцом.

Я глажу его дорогое лицо. О, мои Пятьдесят, Пятьдесят, Пятьдесят.

— Кристиан, ты хотя бы на минуту подумал, что я не позволю тебе быть дерьмовым отцом?

Он открывает глаза и пристально смотрит на меня. Облегчение медленно освещает его лицо, он улыбается.

— Нет, не думал. — Он ласкает мое лицо костяшками пальцев и пристально смотрит на меня с удивлением. — Бог мой, какая вы сильная, миссис Грей. Я так люблю тебя. — Он целует меня в лоб. — Я не знаю, смогу ли я.

— О, Кристиан, — шепчу я, пытаясь сдержать свои эмоции.