На пятьдесят оттенков светлее

— Шокирован, — бормочет Каррик мне, его лоб морщится, лицо серьезное. — Он помнит большую часть своей жизни с его биологической матерью; многие вещи я хочу, чтобы он не помнил. Но это… — Он останавливается. — Я надеюсь, что мы помогли. Я рад, что он позвонил нам. Он говорит, что это ты сказала ему. — Пристальный взгляд Каррика смягчается. Я пожимаю плечами и делаю поспешный глоток шампанского.

— Ты очень хорошо влияешь на него. Он не слушает никого больше.

Я хмурюсь. Думаю, что это не так. Нежеланный призрак Суки-Тролля отчетливо всплывает в моей памяти. Я знаю, что Кристиан разговаривал и с Грейс тоже. Я его слышала. Я вновь чувствую мимолетное разочарование, так как пытаюсь вспомнить их разговор в больнице, но он все еще ускользает от меня.

— Пойдем, присядь, Ана. Ты выглядишь уставшей. Я уверен, что ты не ожидала всех нас этим вечером.

— Здорово увидеть всех вас, — улыбаюсь я. Потому что это правда, это здорово. Я — единственный ребенок, который вошел в большую, крепкую семью, и мне это нравится. Я прижимаюсь к Кристиану.

— Один глоток, — шипит он и забирает мой бокал из моей руки.

— Да, господин, — хлопаю я ресницами, совершенно обезоруживая его. Он обнимает меня за плечи и продолжает разговор о бейсболе с Элиотом и Итаном…

***

— Мои родители уверены, что ты святая и можешь ходить по воде. — бормочет Кристиан, когда тянет с себя футболку.

Я свернулась клубочком на кровати, наблюдая за представлением.

— Хорошая штука, знаешь ли, — фыркаю я.

— О, я не знаю. — Он выскальзывает из своих джинсов.

— Они заполнили твои провалы из детства?

— Некоторые. Я жил у Коллиеров два месяца, пока мама с папой оформляли бумаги. Их уже проверяли для усыновления в связи с Элиотом, но было положено ждать по закону, чтобы выяснить, были ли у меня живые родственники, которые хотели бы меня забрать.

— Что ты думаешь по этому поводу? — шепчу я.

Он хмурится.

— По поводу того, что у меня не оказалось живых родственников? К черту. Если они были похожи на шлюху-наркоманку… — он с отвращением качает головой.

О, Кристиан! Ты был ребенком и любил свою маму.

Он натягивает свою пижаму, забирается в кровать, и мягко тянет меня в свои руки.

— Я постепенно вспоминаю. Я помню еду. Миссис Коллиер умела готовить. И, наконец, мы знаем, почему тот ублюдок, так помешан на моей семье. — Свободной рукой он проводит по волосам. — Черт! — неожиданно вскрикивает он, поворачиваясь ко мне в изумлении.

— Что?

— Сейчас это обрело смысл! — Его глаза полны признания.

— Что?

— Птенец. Миссис Коллиер раньше называла меня Птенцом.

Я хмурюсь.

— Это имеет смысл?

— Обрати внимание, — говорит он, глядя на меня. — этот ублюдок оставил требование о выкупе. Он написал что-то вроде: «Ты знаешь, кто я? Потому что я знаю, кто ты, ПТЕНЕЦ».

Это по-прежнему не имеет никакого смысла для меня.

— Это из детской книги. Боже. Она была у Коллиеров. Она назвалась… «Ты моя мама?» Дерьмо. — Его глаза расширяются. — Я любил эту книгу.

О… Я знаю эту книгу. Мое сердце сжалось — Пятьдесят!

— Миссис Коллиер читала мне ее.

Я не нахожу, что сказать ему.

— Боже. Он знал… Тот ублюдок знал.

— Ты расскажешь полиции?

— Да. Расскажу. Только Господь знает, что Кларк сделает с этой информацией. — Кристиан качает головой, будто пытаясь выкинуть мысли из головы. — В любом случае спасибо тебе за этот вечер.

О, меняем направление!

— За что?

— Ты приготовила ужин для моей семьи, за один момент.

— Не благодари меня, благодари Мию и миссис Джонс. Она держит кладовую хорошо снабженной.

Он качает головой как будто с раздражением. Из-за меня? Почему?

— Как ты себя чувствуешь, миссис Грей?

— Хорошо. Ты как?

— Все хорошо. — Он хмурится… не понимая моего беспокойства.

О-о, в таком случае… Я ползу пальцами вниз по его животу, по «счастливому-следу» на коже от пупка и вниз.

Он смеется и берет мою руку.

— О, нет. Не доводи до какой-либо идеи.

Я дуюсь, и он вздыхает.

— Ана, Ана, Ана, что же мне делать с тобой? — Он целует мои волосы.

— У меня есть несколько идей. — Я корчусь около него и содрогаюсь, когда боль пронзает мою верхнюю часть тела, от моих оскорбленных ребер.

— О детка ты пережила достаточно, к тому же, у меня есть «сказка на ночь» для тебя.

О?

— Хочешь послушать… — Он затаил дыхание, закрыл глаза и сглотнул.

По всему телу побежали мурашки. Черт.

Он мягко начинает рассказывать.

— Представь себе такую картину: подросток ищет способ достать дополнительные деньги, чтобы удовлетворить свое пристрастие к алкоголю. — Он поворачивается на бок и мы лежим лицом к друг другу, он смотрит мне в глаза. — Так что я подрабатывал у Линкольнов, убирая мусор и обломки из-за перестройки их дома…

Твою мать!.. Он действительно рассказывает.

Глава 25

Я еле дышу. Хочу ли я это слышать? Кристиан закрывает глаза и сглатывает. И когда он снова их открывает, они яркие, но робкие, полные беспокоящих воспоминаний.