На пиру богов

Беженец. Их догматическое самосознание позволяет это им в гораздо большей степени, чем нам, потому что они имеют в лице Папы, так сказать, самую субстанцию вселенскости. Но, глядя со стороны, надо, конечно, признать, что эти Соборы не являются Вселенскими ввиду отсутствия Востока, они во всяком случае имеют в этом духовный ущерб, это должны признать, по моему мнению, и сами католики. Должны это признать и мы. Однако, оставляя эту пререкаемую область, и для православного Востока, точнее для Русской Церкви, такой Собор неосуществим.

Светский богослов

. О чем вы говорите? Такой Собор был осуществлен в 1917/18 годах, и если он не занимался догматическими вопросами, то это потому, что их и не было, и было не до них. Но он отлично справился бы и с догматическими вопросами, не хуже Константинопольских Соборов XIV века о свете Фаворском.

Беженец. Но как вы считаете: являются ли постановления Константинопольского собора догматическими определениями всей Церкви, не подлежащими новому обсуждению, хотя о них, вероятно, и не слыхала тогда Русская Церковь, изнемогавшая под татарским игом?

Светский богослов

. Конечно, являются. Вот в таких-то случаях и получает значение рецепция, принятие всем телом Церкви, хотя бы мы непосредственно и не участвовали в обсуждении вопроса.

Беженец. Удобство большое при всяких затруднениях – эта рецепция; все можно и понять, и разрешить, хотя Русская Церковь даже не в состоянии была тогда и понять, о чем это спорили паламиты с Акиндином и Валаамом. Впрочем, в Константинополе, вероятно, иначе истолковали бы эту рецепцию: она разумеется сама собой для Русской Церкви не в силу там согласия тела церковного, а в силу того, что Константинопольская Церковь это повелевает подчиненной ей епархии русской. Возможно, что там и до сих пор держатся такого понимания, ведь во «Вселенской» Патриархии всегда были папистические замашки. Но если бы то был не Константинопольский, а Московский Собор, который вынес бы какое-нибудь догматическое определение, как отнеслись бы к нему в Константинополе? Разумеется, потребовали бы его к себе на проверку и утверждение, а может быть, и неутверждение. Вероятно, что туда же присоединились бы антиохийцы, александрийцы, – ведь издревле Александрия клокотала догматическими спорами, – иерусалимцы и любая из этих Церквей имела бы право сорвать догмат, своим несогласием наложить польское veto и возвратить вопрос к его первоначальному состоянию.

Светский богослов

. Единственный отсюда вывод тот, что догматические вопросы надлежит обсуждать при участии представителей Восточных Патриархий.

Беженец. А кто же созовет такой Вселенский собор? Где та власть, все равно светская или церковная, которая это осуществит? Ее нет. Да и нужно правду сказать: какое же соборование возможно между нами и коптами или, там, арабами, с которыми мы и обедни-то сообща не умеем отслужить. Это – фикция, которая при московских царях прикрывалась появлением при московском дворе восточных милостынесобирателей, устраивавших пародию соборности. Таким образом возникли и клятвы на старообрядчество 1666 года. Но теперь, в наши дни, такой маскарад не нужен и не возможен. Остается один Русский Собор, который явным образом не полномочен вынести догматическое определение. Рассуждая отвлеченно, теоретически, возможен и необходим для сего Вселенский собор Православных Церквей, но фактически, исторически это давно уже невозможно.

Светский богослов

. Помимо Собора, возможно соглашение всех Церквей в лице их Патриархов. Вот, например, известное Послание Восточных Патриархов 1848 года, принятое всеми Церквами, имеет значение источника вероучения в Православной Церкви, подобным же образом и другие случаи.

Беженец. Я знаю, что в учебниках приписывается такое значение, но кем оно признано и подтверждено? Ведь это только до первого случая, и вся авторитетность подобных изъявлений держится в воздухе: так было, например, с Катехизисом Петра Могилы, который был первоначально одобрен и на Востоке, а затем попал под подозрение, так же было и с Требником его. Ведь Патриархи сами по себе, ни в отдельности, ни в совокупности, не обладают ни непогрешительностью, как в этом нас достаточно убеждает история, ни учительным авторитетом. И все кажется благополучным только при всеобщей спячке, пока не поднялась догматическая буря. Тогда «Послания Восточных Патриархов» превращаются в простые письма, не многим более. Во всяком случае, волею Провидения вопрос об учительном авторитете в Православии жизнью уже поставлен и настоятельно требует разрешения.

Светский богослов. Вероятно, вы имеете в виду эту афонскую бурю в стакане воды, бунт русских монахов на Афоне. С ними некоторое время носились наши любители всяких острых ощущений, затем, по-видимому, бросили.