На пределе жизни

Первые шаги по острову

Утро 20 мая проходит в сборах и подгоготовке к полету. Вес двух человек и самого необходимо груза оказывается намного выше установленного предела. Нашим летчикам это, конечно, известно, однако с истинным великодушием они не только не запрещают погрузить всю кучу ящиков и вьюков, но даже предлагают захватить с собой кровати-раскладушки и дополнительно кое-что из продовольствия. Перед самым вылетом у самолета собрались участники нашего отряда и многие из новых знакомых по палаточному городку. Первые нам явно завидуют, вторые, пожалуй, больше сочувствуют. Кое-кто из провожающих пришел не с пустыми руками, в самолете появляются банки с вареньем, кофе, мороженые куры с ярлычками московского мясокомбината и даже бутылка коллекционного коньяка. В последний раз летчики просматривают метеосводки. Все в порядке, погода должна быть, можно лететь.

Под самолетом, показываясь то под одним, то под другим бортом, мчатся фигурки людей, палатки, домики. Около часа летим над сушей — вдоль заснеженных северных берегов островов Котельного, Земли Бунге и Фаддеевского. Но вот позади и они. В море, насколько можно охватить взглядом, только мелкие поля битого льда, перемежаемые черными полосами открытой воды. Опасения летчиков не напрасны, сесть сейчас действительно невозможно.

_{Первый самолет на острове}

Наконец, показывается на горизонте и наш остров. Вначале очертания его размыты и неясны, но постепенно они становятся все более и более определенными. Прошло немного времени, и стали различимы и ближайший к нам величественный мыс Эммы, и сверкающий под лучами ослепительного яркого солнца пологий купол центрального ледника. На его склонах хорошо видна просвечивающая сквозь снег паутинка трещин.

Обернувшись, пилот машет мне рукой и приглашает к своему креслу. Видно, что его теперь больше всего волнует вопрос: «А как здесь с посадкой?» Вопрос резонный. У берегов видны гряды торосов, местами достигающие гигантских размеров, на суше из-под снега торчат угловатые каменные глыбы. А каково подлетать в туман к этим круто поднимающимся над морем скалам? Однако морщины на лбу пилота расправляются: трещин не видно, на снегу полосы заструг, но садиться можно. Особенно выискивать площадку нет смысла: снег всюду одинаков. Чтобы определить направление ветра, механик бросает за дверь дымовую шашку. Недолгая тряская пробежка — и мы на острове. Впервые за его историю путь до острова так краток и неожиданно легок.

Высадка на остров, на который уже девятнадцать лет не ступала человеческая нога, выглядела просто и буднично. Летчики, слишком хорошо знакомые с капризами арктической погоды, улетели сразу же, едва распрощавшись с нами и наскоро объяснив, как следует улучшить и разметить посадочную площадку. Нам со Славой тоже было не до торжеств и переживаний. Сбросив куртки, не теряя времени мы принялись за работу, и через несколько часов окрестности приобрели сравнительно обжитой вид. На снегу наметились первые тропинки. Из палатки слышалось спокойное шипение горящего в плите газа. На одной из красных суставчатых радиомачт колыхался алый флаг нашей родины.

Наше снаряжение заслуживает того, чтобы о нем рассказать подробнее. Совершенно очевидно, что условия работы в Арктике предъявляют к нему повышенные требования. Оно должно обладать многими, казалось бы, несовместимыми качествами: удобством, портативностью, легкостью, в то же время прочностью, а одежда, кроме того, не должна продуваться ветром и промокать, палатки должны быть просторными и способными выдержать ураганные порывы ветра. Правда, мы не намеревались зимовать на острове, но и летом нельзя рассчитывать на особенно сносную погоду. Кроме того, нет большой уверенности в том, что нас можно будет снять отсюда до наступления зимы. Поэтому-то мы так добротно и оснащены.

Наше основное снаряжение того же типа, что и у дрейфующих научных станций Арктического института, оно хорошо зарекомендовало себя в работе. Палатки в форме полушария, сконструированные инженером Шапошниковым и поэтому носящие сокращенное название КАПШ (каркасная палатка Шапошникова), близки к чукотским ярангам или казахским юртам. Каркас такой палатки собирается из изогнутых дюралюминиевых труб. Ее стенки трехслойные: верхний — черный, кирзовый, прочный и почти непромокаемый, средний — байковый, внутренний — из белого полотна, отражающий часть тепла внутрь палатки. Пол КАПШа из прорезиненного перкаля до тех пор, пока на нем не появятся дыры, влагу не пропускает. Напротив входа, завешенного войлочной дверью, небольшой круглый иллюминатор из двухслойного органического стекла. В такой палатке (ее вес около восьмидесяти килограммов) почти с комфортом могут жить три-четыре человека. В случае надобности здесь могут разместиться и шестеро.