На прорыв времени! Дилогия (СИ)

Но теперь, после победы Бразилии над самым опасным противником на континенте, генерал начал активно интересоваться, что там, в мире, происходит, как у кого дела. И с удивлением узнал, что немцы уже выбиты с территории СССР, причем далеко, и похоже, что надолго. А это точно должно было произойти значительно позже – он помнил операцию «Багратион», одну из лучших наступательных операций в истории, да и его прадед в сорок четвертом воевал в Италии в составе бразильского экспедиционного корпуса. А если все будет идти, как идет, то до сорок четвертого война точно не дотянет.

Их появление что-то изменило в колесах истории? Но где Бразилия и где Советский Союз…

Внезапная мысль пронзила генерала словно молния. А что… если в прошлое попал еще кто-нибудь?

30 апреля 1942 года. Берлин. Рейхсканцелярия

– Нет, вы уж доложите всем нам, Канарис, как вы проспали встречу Рузвельта и Черчилля? Объясните нам, почему я узнаю об их встрече от Риббентропа, а не от вас. Опять прошляпили! – Гитлер нервно расхаживал по кабинету, теребя в руках очередной носовой платок. – И вот интересно мне, что они там решали, а? Может, второй фронт открыть хотят? А я еще, видит бог, сколько времени назад говорил, что война на два фронта может разрушительно воздействовать на положение Рейха! Или, быть может, вы считаете, что одних русских нам недостаточно?! – Фюрер начал заводиться. – Тодт! Вы мне еще осенью говорили про тяжелые танки! Где?! Что значит, хотели показать? И что помешало?

– Эшелон с прототипами был разбомблен авиацией русских.

– Почему не было воздушного прикрытия? Чем, черт возьми, занимаются Люфтваффе?! Геринг, как это понимать?!

– Мой фюрер, до сих пор не восстановлено производство диброметана, без которого мы не можем производить авиационное топливо. А запасов уже не хватает, вот и экономим…

– Экономите на обороноспособности? Нам жизненно необходимы тяжелые танки! Жизненно! Восстановите уже это производство, мне неважно как!

– Но…

– Никаких «но»! Я что, должен, что ли, вникать во все тонкости? А вы, Тодт, займитесь производством этих новых танков! Выпускайте как можно больше! Хватит их испытывать, у нас на это нет времени!

– Но, мой фюрер, мы не сможем одновременно выпускать достаточное количество тяжелых танков и средних. – Министр вооружений попытался вразумить Гитлера.

– На нас вся Европа работает! Хотя теперь, как видим, это уже не совсем так. Почему так долго тянули?!

– Так ведь не было образцов, достойных серийного выпуска.

– А почему у Сталина они были? Сколько воюем, а сейчас узнаем, что образцов не было?! Хватит мне лгать! Немедленно ставьте их в производство! Теперь вы, Кейтель. Докладывайте.

– Обстановка критическая, мой фюрер. Русские практически полностью захватили Польшу, стягивают «котел» вокруг Кенигсберга. Сейчас нависла угроза и над Данцигом. После падения Мариенбурга мы остановили их у Черска, но долго удерживать его не сможем.

Румыния также фактически у них под контролем. Михай со дня на день выйдет из войны. Но это уже не слишком важно, поскольку большевики уже в Венгрии, где сейчас идут ожесточенные бои. Отмечается стягивание сил для удара в направлении на Врутки и на Мишкольц. Кроме того, Советы начали наступление из-под Кракова на Истебно. Боюсь, сразу две наши армии находятся под угрозой окружения. Предлагаю оставить их нынешние позиции, отступив на линию Истебно – Врутки – Гудинин.

– Как отступить?! – взвился Гитлер. – Кейтель, вы в своем уме?! Мы же фактически теряем Венгрию и здоровенный кусок протектората Богемии и Моравии! А нам как никогда нужна промышленность последнего!

– Но, мой фюрер, в противном случае мы можем потерять до ста пятидесяти тысяч солдат!

– Сталин никогда не додумается до такой операции, а его тупоголовые командиры и комиссары, командующие дивизиями, – тем более! И даже если додумается – все равно не сможет ее осуществить. Поэтому, Кейтель, из района Мишкольца готовьте контрнаступление в направлении на Дебрецен, понятно? Или вам пора в отпуск?

– Понятно, мой фюрер.

1 мая 1942 года. Окрестности города Браунсберг.

Гвардии старший лейтенант Никита Голенко начала этого боя ждал спокойно, без нервов. Что, в общем-то, и неудивительно после пережитых боев. Однако тупое сидение в засаде и ожидание боя вот уже в течение часа начинало раздражать. Сегодня с утра сводный отряд из батальона тяжелых танков и батальона «тридцатьчетверок» обогнал отступающих к Кенигсбергу немцев и затаился в засаде на одной из дорог.

Вдруг ожила рация, коротко прошипев знакомым голосом:

– Зубр-Один, я – Орел-Два, прием!

Практически сразу послышался голос комбата:

– Я – Зубр-Один, слышу вас, прием!

– Вижу колонну бронетехники противника… до батальона танков и бронетранспортеров! Повторяю, бронетехника противни… на встречном кур… удаление до двух киломе… я –… прием!

– Понял вас, Орел-Два. По нашей дороге? Прием!

– Да, удал… двух километров, прошли перекресток, прием!

– Понял, Орел-Два. Что окрестности? Прием!

– …нор… Два. Прием!