На развалинах мира

Ответом было приглушенное сопение – он меня не слышал. Вдалеке, на небосводе, заметно потемнело. Первый признак того, что через несколько минут, нас опять начнет поливать, какой ни будь дрянью. Я уже научился определять, когда пора сматываться в укрытие, и решил поторопить пса.

– Закругляйся! Нам пора!

Хвост вертанулся еще разок, и замер. Из глубины донеслось приглушенное и злое рычание.

– Что, крыша поехала? Вылазь, тебе говорят!

Рычание стало еще более грозным.

– Что такое?

Какое-то нехорошее предчувствие заполонило мне грудь – я словно знал, что щенок докопался до чего-то такого, что при ближайшем рассмотрении вряд ли может мне понравиться.

– Ну, что там? – Почему-то шепотом спросил я.

Мой пес, понемногу – то ли боком, то ли пятясь, как рак, выползал из отверстия. Он высвободил голову и грозно рыкнул – в голосе щенка уже слышалась будущая мощь! Он повернулся к яме задними ногами… и полил, как метят все собаки встречные столбы во дворах.

– Ого? Помечаешь? Или, презрение выказываешь… Если последнее, то поясни, пожалуйста – на чей счет?

Он неторопливо приблизился ко мне и ткнулся мордой в ладони. Я погладил его по голове. Щенок взвизгнул – отпрянул в сторону.

– Что такое? Ты ранен?

На ладони красными пятнышками отпечаталась кровь. Я притянул его к себе и раздвинул шерсть – на голове пса был длинный, свежий рубец!

– Порезался?

Щенок снова взвизгнул – я задел края ранки пальцами.

– Нет… Не похоже. Словно, об крючок зацепился. И что там тебе было надо?

Пес повернулся к яме и зло гавкнул.

– Ага, яма виновата. Не лезь, куда не надо!

По выражению морды собаки я понял, что все не так просто, как хотелось бы… Хотелось? Я поймал себя на мысли, что уже, кажется, понимаю, откуда эта царапина…

– Ну-ка, отойди, щеня…

Я подобрался, и, выставив копье вперед, наклонился к яме. Пес прокопал около метра, а далее виднелся темный провал…

– Вот как? Дыра… а в дыре кто? Что-то, железок я не наблюдаю, о которые можно так порезаться Я вздохнул, вглядываясь в темноту А значит… В этой дырке, кажется, что-то есть. Так?

Щенок склонил голову набок, прислушиваясь к моим словам.

– Так. А вот, что ты там нашел, мы выяснять, знаешь ли, не станем. Если оно смогло тебя так уделать – извини, но и мне туда не след соваться. А яму мы прикроем, на всякий случай.

Высмотрев поблизости один из крупных валунов, я с трудом подкатил его к отверстию. Щенок спокойно сидел и наблюдал за мной, ни во что не вмешиваясь.

– Вижу, ты не против… Тогда – так тому и быть!

Я навалил валун на яму и, убедившись в том, что он плотно лег на отверстие, положил сверху еще несколько камней поменьше. Сдвинуть их с места теперь не смог бы даже очень крупный зверь, если стал бы выбираться изнутри. Сверху уже стал накрапывать, вначале легкий, а потом усиливающийся дождик.

– Пошли! А то через минуту нас выжимать можно будет!

Мы дружно побежали под ближайшее укрытие – я высмотрел его заранее, когда еще сидел на камне. Едва мы втиснулись в узкую щель, как крупные и тяжелые капли, с силой, стали барабанить по земле, и все вмиг покрылось сплошными потоками грязи. Но я знал по опыту, что стоит ему закончиться, как вся эта вода и грязь исчезнет через полчаса, полностью впитаясь, во все всасывающий, пепел.

– Что же это было, щеня?

Я смочил тряпку в воде, и осторожно промыл ранку. В ремне у меня всегда находились иголка и нитка, и я, невзирая на отчаянный скулеж и попытки вырваться, на живую зашил края этой раны.

– Терпи, родной… Не маленький уже. Или – маленький? По тебе сразу и не поймешь. Вроде, вырос малость… Но, если ты в маму – то тебе еще расти и расти.

Промокнув тряпку в йоде – имелся и он – я очень аккуратно прикоснулся к кровоточащим краям. Щенок завизжал совсем уж обречено, но остался на месте, словно понимая, что эту боль нужно вытерпеть, чтобы после не было иной, похуже…

– Вот и молодец! Потерпи еще немного – потом легче будет. Вот так!

Все убрав, я прижал его к себе. Мы пережидали ливень, лежа под одной из сотен плит, которых так много теперь валялось в земле. Под ними всегда можно было спрятаться от воды или хлопьев – я не избегал этого, предпочитая пережидать все, а не шляться на открытом пространстве. Зима, хоть и не настоящая, все же не располагала к хождению по руинам в мокром виде. Щенок грел меня не хуже грелки. Он вообще очень хорошо переносил и лютый ветер и воду. Впрочем, имея такую шубу, можно было не бояться никаких погодных изменений.