На развалинах мира

В пакете оказалось женское белье. Я не смог сдержать улыбки, когда увидел, что добыл в рискованном предприятии. На многих даже стояли ценники, и я вконец расплылся – купить их в подарок, для девушки, мог позволить себе далеко не каждый! Но мне оно оказалось совершенно не нужным…

Отверстие я заделывать не стал. Кто знает, вдруг оно, когда ни будь, мне еще и понадобиться? Я пытался отыскать, где оно выходит наверх, в каком месте холма. Но, как ни старался, так и не обнаружил. Возможно, оно скрывалось, где ни будь под плитами, сдвинуть которые я даже и не пытался. А копать специально, не сильно хотелось. Довольно и того, что я знал о его существовании.

Ну а пока – мы развлекались тренировками и прогулками по ближайшим окрестностям. Я продолжал упражняться в метании ножа и маленького топорика, добавив к этому еще и броски копьем. Лезвие, укрепленное на конце древка, пробивало деревце-мишень, почти насквозь – при особо удачном броске. От скуки я еще раз сходил в "библиотеку". Наверное, это могло показаться кощунственно, и, быть может, даже нагло – но я бы отдал все эти произведения, всего за пару-другую, неприметных тетрадок, с описанием того, как мне вести себя в данной ситуации. Те советы, которыми нас щедро снабжали, при работе спасателем, теперь мало годились.. Идите по течению ручья, и он приведет вас к реке! – но, мои ручьи впадали в провалы в земле, или могли увести меня к пропасти. Осторожно разводите огонь в лесу, пользуясь сухими веточками и мхом! – а где, собственно, тот лес, который мне следовало беречь? В городе уже давно сгорело все, что могло гореть, и огни костров поддерживались теперь чем-то иным, вырывающимся из его недр. Все это не очень-то связывалось с тем, что меня окружало. Вот как выделывать шкуры, как ставить силки, как обеззараживать воду? За эти сведения, я бы стал раскапывать эту кучу до самого конца. А классики, маститые и знаменитые, уже не привлекали ничем. Впрочем, как и более читаемые, модные и увлекательные авторы – все, что описывалось ими, в их произведениях, теперь не имело никакого смысла. Это не было даже историей… Потому, что история, теперь писалась с чистого листа. И, одним из этих листочков стал я, и все, что со мной происходило.

Впрочем, несколько книжек я вытащил и принес в подвал. Я набрал их, не рассматривая – и перебрал уже дома. Они были полуобгоревшие, сплошь сырые, и мне пришлось сушить их возле очага, на дощечках. Я и сам не знал – зачем я их достал? Читать мне не хотелось… Герои давно прошедших эпох, приключения и сражения – все это стало очень далеким. Путешествия и открытия – все это было безумно интересно. Но – раньше. А сейчас, даже той земли, которую они открывали, уже не существовало. Я знал это, хоть и не мог объять взглядом всю планету. Довольно было одного провала, чтобы удостовериться в том, что земля переменилась. Оказалось, что все то, что я всегда ценил – стало обыкновенным сборником нескольких сот мокрых листов, пригодных разве что для скручивания папирос. Но я даже не курил… Наверное, так листал сочинения, какого ни будь, древнекитайского мудреца, средневековый студент в Европе – далеко, заумно, скучно, а, главное – зачем?

А жизнь продолжалась. Щенок, узнав все о подвале и прилегающей местности, не давал мне засиживаться – он жаждал новых открытий. И мне не оставалось ничего другого, как, заразясь его энергией, отправляться, куда ни будь вдаль, зачастую покидая наш склад надолго. Иногда я разживался в этих прогулках находками – вроде фарфоровой чашки, или пары согнутых вилок, выброшенных наверх очередным подземным толчком. Сотрясения почвы стали редки и не были столь разрушительны, как в начале.

На всякий случай – я все еще надеялся, что мои выводы, относительно безлюдности руин могут измениться – натаскал на вершину холма хвороста и укрыл его пологом. Теперь я мог в любой момент развести большой костер, который был бы виден издалека. Впрочем, понятие – издалека – довольно условное, так как хмурое небо и вечные тучи на нем, не давали ничего увидеть уже на расстоянии в пять-шесть километров. Привыкнуть к этому было невозможно – казалось, что оно все сильнее и сильнее пригибается вниз, и, в конце концов, упадет… Оставалось только не поднимать голову вверх.