На ржевских берегах

Поля, расстилавшиеся с двух сторон от дороги, были изрыты окопами, тут и там виднелись опутанные колючей проволокой противотанковые ежи. Многочисленные оборудованные огневые позиции, ДОТы и бревенчатые перекрытия землянок дополняли угрожающий пейзаж. Всюду суетились солдаты: они окапывались, возводили укрепления, окашивали траву перед брустверами. Практически никто не обращал на плетущихся по дороге двух грязных, растерянных подростков. Тут и там слышалась гортанная немецкая речь, смех и ругань. Изредка отдельные патрули, стоящие на обочинах, провожали Вику и Лёху непродолжительными взглядами, от которых, однако, ребятам становилось жутковато.

Совсем скоро вдоль дороги стали попадаться отдельные деревенские избы, сараи, жилые землянки с кособоко торчащими трубами печек-буржуек. Некогда большая деревня теперь была изуродована отметинами боев: там и тут встречались разбитые и сгоревшие дома, от иных осталось только пепелище, окружавшее изрытую выбоинами и закопченную пожаром кирпичную печь. Иногда на развалинах, в кучах уцелевшего хлама, бывшего когда-то домашней утварью, копошились чумазые и худосочные детишки или укутанная в рваный платок бабулька.

Зрелище было настолько непривычным и пугающим, что Лёха и Вика шли безмолвно, вцепившись друг в друга, лишь иногда осторожно озираясь по сторонам. Вскоре они вышли на окраину деревни и прижались к краю дороги, пропуская нестройную колонну немецких солдат. Вика старалась не глядеть на их лица, она опустила голову и принялась рассматривать месившие дорожную грязь сапоги. Жижа противно хлюпала, глухо бряцала амуниция; солдаты шли молча, казалось, они не видели никого вокруг и было в этом что-то пугающе механическое, неотвратимое.

Двое замыкающих колонну солдат вдруг повернулись к застывшим на обочине ребятам. Послышался грозный окрик. Вика вздрогнула и подняла голову. Два фрица приблизились. Первый – сухощавый, светлый, с острым торчащим кадыком, узким носом. На его лице застыло выражение усталости и какого-то природного высокомерия; другой же – плотный, похожий на финна, с маслеными противными глазками, блуждающей полуулыбкой. В своих серых мундирах они смахивали на мышей из мультфильма «Кот Леопольд», однако, висящие на плече оружие лишало этих персонажей комичности, добавляло эдакой железной омерзительности. Толстяк окинул Вику изучающим взглядом, потом повернулся к Лёхе. Что-то громко проговорил, и вскинул автомат. Лёха оцепенел от охватившего его ужаса. Второй солдат шагнул к Вике и сильно толкнул её в плечо. Вика потеряла равновесие, отшатнулась назад, затем поскользнулась на крутом склоне обочины.

Лёха почувствовал, как подгибаются колени, в животе образовалась зудящая пустота. «Weg!»– гаркнул толстяк, тыча стволом в грудь Лёхе. Тем временем первый солдат схватил Вику за волосы и решительно потащил вниз по склону, стаскивая на ходу с плеча автомат. Лёха беспомощно стоял на обочине. Страх сковывал мышцы, лишал воли. Вика вскрикнула от боли, послышался металлический лязг. Лёха поднял руки, замотал головой. Фриц едва заметно нахмурился, как раздражается человек, когда к нему пристает надоедливое насекомое. Короткий взмах, и приклад винтовки врезался в голову Лёхе чуть повыше переносицы. От удара тот отлетел, нелепо взмахнув руками, завалился на спину и замер.

Со стороны дороги донесся властный призыв. Оба немца остановились, сразу как-то сникли, потом нехотя повернулись, изобразив стойку «смирно». Вика бросила взгляд в направлении голоса. На дороге стояла легковая автомашина, рядом с открытой дверью стоял немецкий офицер: китель с высоко поднятым воротником, фуражка, на носу круглые очки в тонкой оправе, перчатки на руках. Он пристально посмотрел на девушку, удостоив её всего секундой-другой своего внимания, потом перевел взор на подчиненных и снова что-то грозно проговорил. Прежде чем сесть обратно в автомобиль, немец ещё раз посмотрел на Вику. Она встретилась с этим колючим, холодным взглядом спрятанных за стеклом глаз. Спас ли он её? Или приготовил ещё что-то более противное, ужасное, нежели простая и быстрая смерть? Хлопнула дверца, и автомобиль покатил вслед за ушедшей в сторону деревни колонной.

«Мыши» ожили. Толстяк смачно сплюнул и заговорил, потом махнул рукой и принялся, кряхтя, выбираться назад на дорогу. Худосочный фриц повернулся к Вике, зло дёрнул её за руку, увлекая за собой, и поплелся за товарищем. Вика двинулась следом. Холод и страх, мешали думать. Где Лёшка?! Она лихорадочно оглянулась. Лёха неподвижно лежал на склоне дорожной обочины на спине, его лицо было залито кровью. Дикая бессмыслица! Ещё день назад они вместе сидели в уютном кафе, пили чай и разговаривали о собственном будущем. А теперь какой-то злой и несправедливый рок забросил их неведомо куда, и теперь её ведут солдаты вермахта, а Лёшка с разбитой головой валяется у края дороги в грязи, под мелким моросящим дождем.

* * *