На суше и на море - 1969

Сижу на скамейке, наслаждаюсь вечерней тишиной и прохладой. Красивое озеро. Наверно, особенно чудесно выглядят его берега весной, в период цветения кустарников. Чего только не растет по берегам: дерн, спирея, жимолость, остролистая принсепия, лиспедица, бересклет, дикая яблоня. Местами сгрудились клены, взметнул широченные листья амурский бархат. Алеют прутья крушины. Кустарники оплетены лианами — плющом, лимонником. Райское место! Озеро очень древнее. Зарасти ему мешают ключи, освежающие воду. Водоем проточный. Рыбы здесь полным-полно. Сом, щука, карась, сазан, краснопер, верхогляд, различные виды сигов. Много косатки-скрипуна и ее сестры плети, этих интереснейших рыб из состава амурской ихтиофауны. Обычная величина косатки — двадцать-двадцать пять сантиметров, здесь же она раза в два больше. Рыба очень сходна по строению туловища с налимом и отчасти с сомом, но имеет свои особенности: пасть акулья, унизанная рядами мелких острых зубов. Цвет тела ярко-желтый с черными полосками и пятнами. Зазубренные боковые плавники по строению очень похожи на миниатюрные пилки. Горе тому, кто не знаючи схватит косатку голой рукой у основания головы.

Плавники-пилы намертво впиваются в пальцы, косатка вращает туловищем, зубья пил мгновенно кромсают кисть до костей. Но по вкусу рыба изумительная. Особенно копченая. Мягкая, нежная, с чуть сладковатым привкусом жира… Да, на этом озере живи и не тужи. Сколько еще в нашей Сибири и на Дальнем Востоке есть таких необжитых мест!

Мои мысли прерывает гулкий звук дуплета. Юрка грохнул. Посматриваю на поворот. Уже сумерки. Над озером копошится туман, лишь вершины огромных лиственниц золотят отблески заката. Слышен невнятный говор и всплеск весел. Плывут! С добычей!

— Кра, дрон, дрон! — Артемка опускается на сходни и пьет воду…

Загадочная все-таки птица ворон. Как мало мы знаем о нем, хотя ворон и издавна живет по соседству с человеком. Мы не знаем, с каких лет жизни он начинает вить первое гнездо, периоды вывода потомства, срок его жизни, где, в каких уголках зимой проводит студеную ночь эта загадочная птица. Ареал ворона неограничен. Его можно встретить и на экваторе, и на севере Таймыра, Ямала и Чукотки. Ворон — птица могучая. Способен сутки без отдыха лететь чуть не тысячу километров, неделями голодать, не теряя при этом энергии и силы. Сообразительность у воронов прямо-таки поразительная. Недаром в народе говорят: «Мудр, как ворон». Мне никогда не забыть одного эпизода.

В северной тайге Западной Сибири как-то по первому снегу мы с товарищем убили молодого лося. Был уже вечер, мы оставили разрубленную тушу на земле, сверху забросали ее хворостом и укрыли шкурой. Края шкуры обвалили довольно толстыми бревешками. Ушли налегке в избушку, рассчитывая утром вынести мясо к дороге. Чуть рассветало, и мы отправились к добыче. Собак не взяли, опасаясь, что азартные лайки снова утянут за зверем. С пол километра не доходя до места, услыхали крики воронов. Маскируясь за деревьями, осторожно подкрались и увидели поразительную картину. С десяток черных воронов, ухватившись клювами за шкуру, дружно тянули ее из-под бревна, а чуть в стороне на кочке сидит еще один ворон и, хлопая крыльями, командует:

— Дрон. — Птицы в такт дергают шкуру. — Дрон! Дрон! — кричит вожак. Усилие, еще усилие — и мясо открыто.

Стая облепляет кучу, оттаскиваются сучки хвороста, ветви. Я не выдержал зрелища такого разбоя и выстрелил. Грабители взвиваются и исчезают.

Меня нисколько не удивляют рассказы старика об охоте с вороном Артемкой. Все вполне правдоподобно. Я изрядно побродил по тайге с хантами и эвенками и знаю, какое значение они придают этой мудрой птице. Появился ворон — ожидай близкой встречи со зверем. Ворон удивительно зорок, даже сквозь гущу молодой поросли он с высоты полета прекрасно различает человека или зверя. Увидав охотника, дронкает и летит к стоянке зверя. Где зверье, там и он. Усядется на видное издалека дерево и легонько покрикивает, словно приглашает охотника. Убит зверь — ворон тут как тут. Покружится, заприметит место, где лежит добыча, взмоет вверх, скроется в синеве небес. Нет его с час и больше. Но вот со зверя снята шкура, вывалены кишки, разрублено мясо, и тут ворон появляется снова, да не один, а со стаей. Успел оповестить своих друзей. Старый эвенк Самсонко, с которым я много лет охотился, не раз говорил: «Умнай, шибко умнай птица. Он живет как человек, вся тайга участки разбита. Друг друга промысел не мешай, но и один добыча не ешь, товарищам обязательно делись».

Эвенк, хант никогда не выстрелят по ворону, считая это великим грехом.

Ворон не знает конкурентов в силе и ловкости из дневных пернатых хищников. Даже кречет и сапсан никогда не отважатся на него напасть. Из ночных хищников ворону страшен один лишь филин-пугач. Но зато днем этот пернатый тигр панически боится воронов. Стоит ему попасться на глаза — все! Прощайся, ушастый разбойник, с жизнью: вороны задолбят, изорвут когтями до смерти…