На суше и на море - 1980

Виктор хмур, выглядит недовольным, или, может быть, такой вид придают ему очки и взлохмаченные волосы. В отличие от красноречивого геолога Игоря он немногословен. Его словарный запас ограничивается, как правило, несколькими крепкими выражениями. Сейчас Виктор сидит как на иголках, часто поглядывает на часы, боится пропустить срок отсчета. Из-за этого он единственный так и не выспался как следует перед Новым годом. К тому же почти через каждые пять минут экспансивный Игорь кричит ему в ухо, что скоро надо брать отсчет. Делает это он, очевидно, из желания помочь товарищу, но лицо его, как обычно в таких случаях, принимает свирепое выражение.

Виктор честно пытается делать все вовремя. Опрометью бросается к психрометру, висящему наподобие сиротливой сосульки на доске метрах в 50 от палатки, снимает отсчеты с двух сверхточных барометров — для этого нужно опуститься перед приборами на колени и смотреть в специальный глазок. Но, подгоняемый Игорем, он иной раз забывает записать результаты в журнал. Это его ужасно удручает, и он сидит потускневший, вздрагивая каждый раз, когда Игорь кричит ему: «Иди брать отсчеты!»

Напротив меня, на другом торце стола, у рации, наш радист Дима. Он самый старший среди нас. Щуплый, худощавый, он, возможно, благодаря этому выглядит довольно моложаво. Дима — ветеран во всякого рода полевых работах. Экспедиции для него привычное дело. Он легко ладит с ребятами. Да и свою работу на рации выполняет старательно. Есть в нем что-то крестьянское: хозяйственная сметка, расчетливость, некоторое лукавство и хитреца.

Володя, Игорь, Виктор и Дима — все из одного ленинградского института. Коллектив уже сложившийся, спаянный. И поселились ребята вчетвером в большой палатке, оставив нам с Эдом маленькую.

Я, шестой за столом, географ из Москвы. Для меня это шестая экспедиция в Антарктиду. Но во многом я ощущаю себя новичком. Ведь по сути все начинается сызнова, как в первый раз. Впервые я в горах Шеклтона. И впервые в такой компании. Из старых друзей в экспедиции никого не оказалось, а новые друзья, как известно, легко приобретаются только в молодости.

Вот какая разношерстная компания собралась в одной палатке в канун Нового года. А он уже на пороге. Игорь торопливо разлил по кружкам напитки. Дима следит за точным временем и наконец дает отмашку. Сомкнутые кружки глухо звякают.

Наступил 1977 год! С ним началась наша работа в горах Шеклтона а краю света, вдали от родного дома. Впрочем, так ли уж вдали? По себе знаю, чем больше расстояние, тем острее ощущаешь свою близость к Родине. И по взволнованным лицам ребят вижу, что сейчас мысли их тоже там, далеко-далеко, вместе со своими любимыми и близкими.

«Салют! — кричит Игорь. — Праздничный салют!»

Он достает ракетницы, и мы выскакиваем за ним из палатки. Какое море солнца, света! Горы, ледники купаются в нем. Какова новогодняя ночь!

Зеленые, красные ракеты шипя взмывают вверх. Потом Игорь устанавливает на валун бутылку из-под шампанского и предлагает палить в нее. «Лучше бы в твой прибор, — говорит он Виктору, — указывая на мачту с психрометром. — Все равно висит без дела. Ты же ровно в 12 должен был взять отсчет». Виктор охает и бежит за журналом.

Я захожу в свою палатку. Там в сумке пачка поздравительных Радиограмм. Они пришли, когда мы были еще на Дружной. Вести из Дома, от друзей. Я уже знаю тексты радиограмм почти наизусть. И все же вновь пересмотреть их сейчас просто необходимо.

_{Только в Антарктиде можно встретить Новый год под лучами незаходящего солнца}

Нет, как же все-таки далек от нас родной, привычный мир, наши Москва и Ленинград, Лос-Анджелес! И как мы, находясь в горах Шеклтона, близки к нему!

Первые маршруты

Хребет Шеклтона был открыт гораздо позже других крупных географических объектов Антарктического континента. Это объяснялось во многом тем, что он расположен в самом труднодоступном районе, где долгое время вообще не было научных станций. Только в период Международного геофизического года в связи с запланированным англичанами трансантарктическим переходом началось изучение этого района. В 1955–1956 годах англичане создали на краю шельфового ледника, поблизости от теперешнего местоположения нашей Дружной, опорную базу Шеклтон, а 20 января 1957 года во время рекогносцировочного полета на юг впервые увидели горы, которым было дано название «хребет Шеклтона».

Столь частое обращение к имени известного английского полярного исследователя в данном случае не было случайным. Эрнсту Шеклтону принадлежала сама идея трансантарктического перехода по данному маршруту. В 1915 году он даже пытался ее осуществить, но ему не удалось высадиться на берег. Судно Шеклтона «Эндьюранс» было раздавлено льдами в море Уэдделла, и участники экспедиции лишь чудом избежали гибели.