На суше и на море - 1980

Ребята после ужина уселись играть в диковинную игру, все необходимое для которой смастерил Дима. По специальной, выпиленной им из фанеры доске с дырочками перемещаются фишки. Ходы определяются броском пары игральных костей, тоже мастерски изготовленных нашим умельцем. Игра, судя по поведению участников, весьма азартная; каждый ход сопровождается шумными комментариями и специфической терминологией, как-то: «Заряжай», «Скок», «Опа»… Играть в нее могут четверо, как раз полный состав командирской палатки.

Снаружи клубится туманный сырой воздух, температура понизилась до -8°. Доска, к которой прикреплен наш умывальник, обледенела. Собравшись умыться, я тщетно пытаюсь поднять носик умывальника. Резкое движение — умывальник вообще развалился.

_{Наш частый гость — антарктический поморник пользуется благами нашей кухни}

…Просыпаюсь от гула, но это не самолет. Устойчивое завывание, хлопанье и подрагивание палатки производит сильный ветер, скатывающийся сверху, с горы Провендер. Сбоку по снежнику несется шлейф снежной пыли. Когда выходишь из палатки, от плотного воздушного потока спирает дыхание. Но ветер, хотя и резкий, неожиданно теплый. Действительно, температура прыгнула вверх до рекордной отметки плюс 5°! Это у нас первый случай такого резкого потепления. Пурга и повышение температуры грозят нанести ущерб разнообразному лагерному снаряжению и продуктам, сложенным у палаток. Поэтому в спешном порядке закрываем ящики брезентом, склад с продуктами изолируем от теплого воздуха фанерой и сверху присыпаем снегом.

Днем я готовлю обед. Диме и Виктору за эти дни кухня порядком осточертела. Варю суп из баранины, жарю морского окуня к отварной картошке. Хотя кулинарного техникума я не кончал, по опыту знаю, что все получается, если берешься за дело с желанием и хорошим настроением. Важно только суметь нейтрализовать Игоря: ему, как человеку темпераментному, не сидится на месте, он все время порывается помочь, беспрестанно советует и уже дважды пытался посолить посоленный мной суп. В конце концов я убеждаю его, что ветер ослабел, немного прояснилось, стала видна гора Провендер и он сможет наколоть из лежащей рядом с лагерем глыбы сланца еще несколько десятков прекрасных образцов с отпечатками трилобитов. Я прошу один из них обязательно презентовать мне, и он, вполне удовлетворенный таким интересом к его любимому делу, одевается и, вооружившись молотком и зубилом, уходит.

Тогда и Эд, хотя все пытаются отговорить его, собирается в маршрут на ближайший горный выход, откуда в случае ухудшения погоды можно легко вернуться. Ветер действительно почти прекратился, но тяжелый влажный туман снова заволакивает все вокруг. Эд не успевает отойти и на полкилометра, как видимость резко ухудшается. Дима выходит и дает красные ракеты. Нет, не удастся Эду сегодня поработать. Летят мокрые, липкие снежинки. На темном пологе палатки они моментально тают, ручеек по брезенту затекает к нам под раскладушки. Тоска зеленая!

Вдобавок на ракетные сигналы Димы прибегает разъяренный Игорь с зубилом и орет на нас: «Чего палите, не даете человеку работать!» Утихнув, он дарит мне сланцевую плитку с отпечатком трилобита размером с трехкопеечную монету. Уверяет, что точно такие же «чудовища» обитали в начале палеозойской эры у нас в Сибири.

Пока еда готовится на плите, иду выбросить ведро с кухонными отходами. Для помойки у нас отведено специальное место, дабы не загрязнять «окружающую среду». Там меня уже ждут, покрякивая, две большие бурые птицы. Это семья поморников, которые в последние дни стали регулярно наведываться в наш лагерь. Поморники — разновидность полярных чаек — совсем неплохо чувствуют себя рядом с человеком и порой совершают с экспедициями далекие и опасные путешествия. Известно, например, что эти птицы сопровождали первоисследователей Антарктиды в их походе к Южному полюсу. Отмечен даже случай прилета поморника на нашу внутри-континентальную станцию Восток. Ну а на прибрежных станциях поморники летом постоянные квартиранты. Свободную охоту, смелый поиск и разбой в колониях пингвинов и буревестников они променяли на пассивное ожидание у мусорных куч. Стоило появиться в горах Шеклтона нашему лагерю — и к нам встала на довольствие семья поморников. Вначале птицы были очень недоверчивы и улетали сразу же, стоило выйти из палатки, но теперь уже вполне освоились. Отъевшись на казенных харчах, они заметно отяжелели и отлетели немного в сторону, лишь когда я подошел к ним почти вплотную.

К вечеру непогода вновь разыгралась, ветер загудел, как иерихонская труба. Палатка захлопала, забилась, как птица с подбитым крылом, норовящая вот-вот подняться в воздух. Снег снова стал засыпать валуны. Виктор, измерив скорость ветра, сообщил: порывы до 25 метров в секунду. Вскоре все камни вокруг палаток покрылись белой пеленой. Видимость сократилась почти до нуля. От палаток не отойти — заблудишься. К тому же снег набивается всюду под одежду, облепляет с ног до головы.