На вершине бездны

— Святая Мария! Да от тебя же пойлом разит на выстрел! Тебе как человеку предложили ужин и кровать, а ты выбрал бутылку и хлев? — покачивая головой, сказал испанец.

— Твоё какое дело? Завидуй моей находчивости молча, — отпихнув Веласкеса, произнёс Барт и вышел к остальным.

— Ладно, довольно разговоров, — поправив оружие, сказал Гаспар. — Пора выдвигаться.

Конюх метнулся к воротам и отодвинул засов. Спустя несколько минут вся группа уже бойко шагала по одной из улочек в сторону главной площади.

Идущий впереди ассасин вдруг остановился.

— Это здесь, — осмотревшись, спокойно сказал Карим и шаркнул ногой по тяжёлой решётке, вмурованной в мостовую.

Набрав воздуха в грудь, Гаспар вцепился в прутья и, натужно зарычав, вырвал решётку. Шмыгнув носом и поправив на глазу повязку, пират, недолго думая, спрыгнул в сырое подземелье. Следом спустились янычар, конкистадор и крестоносец. Остальные, вернув решётку на место, двинулись вверх по улице.

Придя на площадь, монах в оранжевом одеянии, ставший уже героем городских легенд, мгновенно привлёк к себе внимание толпы.

Мужчины, спустившиеся в подземелье, довольно быстро добрались до внутреннего двора. Подземные коммуникации оказались довольно просторными, и даже высоченному крестоносцу и янычару не пришлось сильно пригибаться под его каменными сводами.

Воздух в канале был спёртым и смердил гнилью, однако это меньшее, что беспокоило четверых авантюристов. Сквозь очередную решётку в земле показался шпиль дозорной башни. Именно здесь, по словам ассасина, и держали узника. Теперь оставалось лишь дождаться момента, когда стража покинет двор.

Ждать долго не пришлось. Монах сделал своё дело. Наверху послышались крики сержантов и топот солдатских сапог. Стража покидала внутренний двор. Когда звуки стали затихать, Гаспар снова набрал воздуха, готовясь навалиться на решётку, но на его плечо легла рука османца.

— Отдохни. Силы ещё пригодятся. Я сам, — тихо сказал янычар и, обойдя крестоносца, навалился на прутья.

Металл поддался, и могучий османец выдавил решётку наружу. Подтянувшись, янычар выбрался из канализации, подал руку Гаспару. Через пару минут все четверо уже замерли в тени башни. Всё было тихо.

Прижавшись к стене, четверо двинулись к входу в темницу. Двое стражников с алебардами, оживлённо жестикулируя, увлечённо беседовали. Приблизившись сбоку почти вплотную, диверсанты как по команде бросились на стражу. Страшные удары Гаспара и османца в считаные секунды погасили в часовых сознание. Оттащив стражников за угол, янычар и конкистадор подняли их алебарды и встали у входа, хоть как-то напоминая караульных. Гаспар и Барт, со скипом отворив дверь в подземелье, двинулись вниз по лестнице.

Двое стражников внизу, увидев странных гостей, не сразу поняли, в чём дело, и лишь когда Гаспар с размаха отправил одного из них спать, второй схватился за оружие, но было поздно. Блеснувшая в полумраке сабля пирата со свистом оборвала его короткий крик.

Перешагивая через тела, Барт и Гаспар подошли к узнику.

— Боже милостивый! — произнёс крестоносец, осматривая истерзанное тело Эстебана. — Как же они тебя…

— У коменданта милосердия не больше, чем у голодной акулы, — снимая с пояса одного из солдат связку ключей, прохрипел Барт. — Потерпи, братец, я сейчас, — добавил он, защёлкав замком. — Готово!

Измождённый гладиатор опустился на пол и воспалённым взглядом скользнул по крестоносцу и пирату. Лица этих людей ему были незнакомы, но лежащие у его ног стражники явно давали понять, что намерения их были ему дружественными.

— Пойдём, приятель! Нужно выбираться отсюда, пока нас не подвесили рядом с тобой, — бережно помогая Эстебану подняться, сказал Гаспар.

Подхватив узника под руки, крестоносец и пират двинулись к лестнице. С трудом поднявшись наверх, они вытащили еле волочащего ноги Эстебана наружу. Солнечный свет больно ударил по глазам.

— Потерпи, приятель! — глубже подсаживая под плечо обессиленного гладиатора, произнёс Гаспар.

Со стороны ворот один из офицеров, идущих в сторону комендатуры, остановился и пристально посмотрел в их сторону.

— Эта сучоныш нас заметил! — прохрипел Барт. — Тревогу поднимет! Нутром чую.

Веласкес, держащий алебарду, помахал офицеру рукой. Однако не сводящий с них глаз военный отвернулся и что-то громко закричал солдатам.

— Якоря им в брюхо! Уходим!!! — закричал Барт и, перекинув через себя руку Эстебана, громко шаркая башмаками, двинулся к спуску в канализацию.

Побросав алебарды, Веласкес и янычар обнажили мечи, готовясь с тыла прикрывать отступление.

Эстебан, уже вполне осознавший, что происходит, изо всех оставшихся сил пытался облегчить ношу Гаспара и Барта, отчаянно передвигая ватными ногами.

Поднятые по тревоге солдаты уже неслись по двору. Последним в подземелье спрыгнул янычар.

— Шевели ногами! — прикрикнул османец на замешкавшегося впереди Веласкеса.

Конкистадор, лязгая тяжёлым доспехом, ускорил шаг. Свернув за поворот, беглецы услышали, как позади гулким эхом загрохотали солдатские ботфорты.

— Не успеем! — прошипел янычар. — Нужно принимать бой!