На звук пушек (СИ)

— Вы думаете, что немцы ударят между Сен-Прива и Ронкуром?

— Даже не сомневайтесь! Взгляните, и сами убедитесь.

Гренье посмотрел в ту сторону, что указывал сержант-майор. В бинокль было видно, что саксонский корпус, прекратив свой бесконечный фланговый маневр, разворачивается для атаки Ронкура.

— Но почему? — Гренье не заметил, что задал этот вопрос вслух.

— Пока они будут обходить, наступит темнота, — пояснил сержант-майор. — И они опасаются ловушек, подобных тех, что поджидали их у Сен-Мари.

— А ловушки есть? — заинтересовался Гренье.

— Мы пошумели чуток, и заставили думать, что есть.

Только теперь лейтенант уловил, что от сержант-майора буквально несет сгоревшим порохом.

Значит эти странные фиакры с митральезами, не так давно были с той стороны Ронкура, на пути саксонцев. А теперь они хотят встретить их здесь.

«Да они водят саксонского принца и весь его корпус за собой, как медведя на веревке!» — удивился Гренье, но вслух спросил другое:

— Какие ваши планы.

— Подпустим саксонцев или пруссаков, кто первым подойдет, на дистанцию огня Шасспо и больно ударим в три ствола. А пехота поддержит. Жаль только, что как показывает опыт, огневую точку боши в конце концов засекут. Они не дураки. А потом они раскатают ее своей артиллерией. Но надеюсь, к этому моменту нас там не будет. При малейшей паузе в атаке, я перемещусь на запасные позиции. Да и пользы так будет больше. С тем количеством и качеством митральез, что имеется у нас, лучше вести фланкирующий огонь.[7]

Гренье с удивлением посмотрел на сержанта, который говорил как опытный штаб-офицер. Причем так, что он, выпускник Сен-Сира чувствовал себя рядом с ним зеленым юнцом.

— А вам я посоветовал, пока есть время, выкопать среди могил несколько окопов, ячеек или хотя бы ям. Вам пока везет, но везение не может быть бесконечным. И лучше при артиллерийском обстреле спрятаться в окопах, оставив лишь наблюдателей.

— Я бы с радостью. Но две лопаты — это все, что у нас есть. И те мы нашли в одном из сараев, здесь на погосте.

— Парочку лопат я вам выделю, — проявил щедрость сержант-майор.

— Буду вам благодарен. И спасибо за совет, — искренне произнес Гренье, удивляясь, как война переворачивает с головы ценности. Пара лопат в Сен-Прива в этот момент ценились на вес золота. Да что там золота — человеческой жизни.

Как только лейтенант свернул разговор, солдаты снедаемые любопытством, но удерживаемые дисциплиной, тут же засыпали артиллеристов массой вопросов. Их интересовало, что слышно при штабе? Будут ли еще подкрепления? Что происходит южней, на позициях остальных корпусов?

— По поводу подкреплений — это вы при случае у маршала спросите, — ответил Бомон, не уточняя, какого именно маршала он имел в виду. — На юге… Я слышал, что корпуса прочно держат фронт. Кое-где удержали даже и передовые пункты. В этот раз Москва хоть и сгорела, но гарнизон держится. А под Лейпцигом, сколько боши народов не согнали, но пришлось им отступить.

Впрочем, шутку про Москву и Лейпциг[8] смогли оценить только лейтенант и капрал Дюпон.

Бомон отправился к своим позициям, сопровождаемый Дюпоном. А лейтенант, пребывая в хорошем настроении, стал насвистывать популярную солдатскую песенку «Мальбрук в поход собрался». Три орудия не слишком большая подмога. Но главное, в чьих руках находятся эти орудия. А этот сержант Бомон и его командир продемонстрировали, что они настоящие мастера во владении митральезами.

— Рота, слушай приказ! — прокричал лейтенант. — Хватайте лопаты, и все что их напоминает, и превращайтесь в кротов. Через пятнадцать минут чтобы все свободные участки земли превратились в окопы, где можно укрыться от осколков снарядов. Вольные стрелки, вас это не касается. Вы продолжаете наблюдение за противником.

А чтобы, чем то занять паузу перед боем и поднять дух солдат, лейтенант приказал Шарлю Сорелю, парижанину и вечному студенту, что считался лучшим певцом не только батальона, но и всего полка, спеть что-то повеселей.

Вильгельм в поход собрался.

Вернется ли назад?

Капусты обожрался,

И сдох, измучив зад.

Запел хорошо поставленным баритоном Сорель, слегка переиначив слова песни. Знакомые куплеты, тут же подхватили солдаты. Они пели хриплыми голосами, не всегда попадая в такт, зато громко и с энтузиазмом.

Его похоронили,

Где раньше был сортир.

В могилу положили

Изгаженный мундир.

Слова песни разносились над кладбищем, то и дело заглушаемые разрывами снарядов, падающих где-то за оградой.

Между тем пушечная канонада теперь раздавалась и со сторону Ронкура. Обернувшись в ту сторону, Гренье увидел как в кладбищенские ворота входит Дюпон с двумя лопатами на плечах. Тут же к сержанту подскочили наиболее бойкие солдаты и освободили его от ноши.

— Вовремя сержант нас предупредил, — сказал лейтенант подошедшему Гаспару. — Скоро саксонцы повернут и на нас.

— Тогда и пруссаки пойдут, — добавил Дюпон. — У них не останется выбора.