Начертание русской истории

Однако еще в течение нескольких лет московским воеводам приходилось замирять Казанский край и подавлять восстания[181]. Желая прочнее подчинить себе Казанскую землю, московское правительство должно было думать о прочном освоении всего течения Волги. В 1554 году московскими войсками занята была Астрахань

[182]; астраханский царь Ямгурчей бежал, и на царство посажен был московский ставленник, ранее Ямгурчея правивший царь Дервиш-Али. Однако Дервиш-Али быстро завел сношения с Ногайскою и Крымскою ордами и через два года начал войну против Москвы. Войско Дервиш-Алия было разбито отрядом стрелецкого головы Ивана Черемисинова. Дервиш-Али бежал в Азов. Астрахань присоединена была к Московскому царству (1556). Подчинение Казани и Астрахани имело огромные последствия для русского царства. Все Поволжье оказалось в русской власти. Через Каспийское море русское государство оказывалось в непосредственном соседстве с Персией. Часть Прикаспия добровольно присоединилась к русскому государству (черкесские князья по Куме и Тереку). В Ногайской орде, кочевавшей между Волгой и Аральским морем, произошел благоприятный русским интересам переворот: расположенный к Москве князь Измаил захватил власть, убив своего брата Юсуфа. В 1555 году в Москву пришли послы от сибирского царя Едигера с выражением покорности и обещанием платить дань[183]

. Иван Грозный оказывался в положении государя и покровителя мусульманского Востока. И такое положение свое в мусульманском мире он вполне сознавал. В 1570 году посол Ивана, дворянин Новосильцев, должен был держать такие речи турецкому султану Селиму: «Мой Государь (то есть Ивань Грозный) не враг мусульманской веры. Слуга его Саин-Булат господствует в Касимове, царевич Кайбула – в Юрьеве, Ибак – в Сурожске, князья Ногайские – в Романове».

Занятие Казани и Астрахани имело громадное значение и для торговых и дипломатических сношений России с Востоком. Вскоре после занятия Астрахани в Москву приехали послы из Хивы и Бухары. В Астрахань собирались купцы со всего Прикаспия (из Шемахи, Дербента и прочих городов). Астраханская торговля имела в это время значение, с одной стороны, местное, прикаспийское, с другой – связи с Персией. Более отдаленные восточные связи – с Китаем – в это именно время оборвались вследствие захвата Бухарского и Хивинского царств воинственными разбойниками – узбеками. Выгоды Астрахани как транзитного пути в Туркестан и Персию были быстро учтены англичанами, как раз в это время нашедшими морской путь из Англии в Архангельск (экспедиция Ченслера 1553 года)[184]. В 1558 году при содействии московского правительства англичанин Дженкинсон ездил из Астрахани по Каспийскому морю и пробрался в Хиву и Бухару.

§ 74

Казаки

Завоевание Казани и Астрахани сразу передвинуло южную границу России с Оки на Терек. Восстанавливалось давнее русское построение государства, обладающего одновременно лесом, степью и южным морем[185]. Но по сравнению с Русью Киевской и Тмутараканской вся комбинация передвинулась к востоку, развернулась по линии не Днепра и Дона, а Волги. Однако и Дон в это время также был захвачен русской колонизацией, но не Московским государством, а казаками. Казаки именно теперь начинают играть крупную роль в развитии русского исторического процесса. На окраинах русских земель с XVI века стали организовываться группы вооруженных вольных людей уходивших в степь для рыбного и звериного промысла. Продвигаясь все дальше к югу, эти вольные люди – «казаки» – в первой половине XVI века осаживаются по Дону (а позже – по Волге и Яику), строят там свои городки и «зимовища» и постоянно пополняются притоком населения из пограничных русских земель, которое идет на Дон спасаясь от государственного «тягла», а затем – крепостной неволи[186].

Начиная со второй половины XV века, и особенно в XVI веке, о казаках упоминается довольно часто. В XVI веке в Москве звали «казаками» всяких вольных гулящих людей. В 1538 году, отвечая на жалобы ногайского мурзы, из Москвы писали: «На Поле ходят казаки многие: казанцы, азовцы, крымцы и иные баловни – казаки; а и наших украин казаки, с ними смешавшись, ходят, и те люди как вам тати, так и нам тати». Первое известие собственно о донском казачестве находится в жалобе ногайского князя Юсуфа, который писал в 1549 году Ивану Грозному, что его, Ивана, «казаки севрюки, которые на Дону стоят», учинили грабеж татарским купцам; Юсуф также пишет, что казаки эти «на Дону в трех и четырех местах города поделали».