Над вольной Невой. От блокады до «оттепели»

Тов. Герасимов мне рассказывал, что художник, который всегда выступал против всяких футуристических произведений, вдруг представил на выставку картину, которая не соответствовала его направлению. Потом его спросили, как он сделал такое замечательное произведение, и быстро его сделал, что ведь всегда он был против этого течения. Он ответил, что очень просто: я взял осла, к хвосту привязал ему кисть, намазанную краской, полотно привязал, и когда осла мухи кусали, то он хвостом крутил и мазал по полотну. Я простой человек и этих ослиных художественных произведений не понимаю.

ИОГАНСОН. Да, осла кормили сахаром, морковью, привязали к хвосту кисть… (Смех, шум.)

ХРУЩЕВ. Я консерватор в этом деле, я не понимаю такого искусства. Это и неудивительно, и я не претендую на понимание. Я все-таки не последняя спица в колеснице, видимо, и другие не понимают. Так для кого же пишут?

ГОЛОСА. Для ослов…»

После XX съезда граница разрешенного прошла по Сезанну и Гогену. Но были и международные обязательства, и обстоятельства, с которыми приходилось считаться.

Пабло Пикассо, в нелюбви к творчеству которого сходились Никита Хрущев и Александр Герасимов, с 1944 года член Французской коммунистической партии, важнейшей (наряду с Итальянской) советской союзницы в Западной Европе. Заслуги Пикассо отмечены в 1950 году Сталинской премией мира.

В 1954 году 37 работ художника, не выставлявшиеся в это время в СССР, были отправлены в Париж на юбилейную выставку, приуроченную к 75-летию художника. В ответ тот выразил желание показать свои новые работы в СССР. В 1956 году такая выставка стала важна политически.

Разоблачение «культа личности» вызвало брожение во Французской компартии. Кто-то недоволен низвержением кумира, кто-то, наоборот, считает, что партия недостаточно очистилась от сталинского наследия. Коммунисты теряют поддержку в ряде важнейших профсоюзов.

Весной 1956 года Илья Эренбург, главный советский агент влияния среди западных интеллектуалов, возглавил Секцию друзей французской культуры при Всесоюзном обществе культурных связей с зарубежными странами и тотчас же начал переговоры со своим старинным другом Пикассо и с советским Министерством культуры.

24 октября выставка открылась в Музее изобразительных искусств в Москве.

Илья Эренбург вспоминал: «На открытие пришло слишком много народу; устроители, боясь, что будет мало публики, разослали куда больше приглашений, чем нужно. Толпа прорвала заграждения, каждый боялся, что его не впустят.

Директор музея подбежал ко мне бледный: „Успокойте их, я боюсь, что начнется давка…“ Я сказал в микрофон: „Товарищи, вы ждали этой выставки двадцать пять лет, подождите теперь спокойно двадцать пять минут…“ Три тысячи человек рассмеялись, и порядок был восстановлен. Конечно, на выставке люди спорили: так бывало повсюду — Пикассо восхищал, возмущал, смешил, радовал, никого он не оставлял равнодушным…»

12 ноября выставка в Москве закрылась и переехала в Ленинград. С 1 по 19 декабря выставка Пикассо проходит в Эрмитаже.

Политическая ситуация за это время серьезно изменилась. 4 ноября началась операция «Вихрь» — советские войска вошли в Венгрию, подавили после кровопролитных боев сопротивление народного ополчения в Будапеште, арестовали законное правительство Имре Надя. Это вызвало недовольство и сочувствие к венграм у части советской, в том числе ленинградской, интеллигенции. Появились листовки, начались первые аресты.

Выставка Пикассо в Ленинграде стала сенсацией и имела неожиданные последствия.

Кровавая мясорубка, устроенная Советской армией в Будапеште, приводит французских коммунистов к кризису. Поведение СССР в Венгрии критикуют близкие к коммунистам Жан-Поль Сартр, Симона де Бовуар, Жерар Филипп, Ив Монтан, Симона Синьоре, Пабло Пикассо.

Советские любители живописи приучены думать, что западное изобразительное искусство заканчивается серединой XIX века — дальше упадок, разложение. Посетители Эрмитажа воспитаны на Рембрандте, Рафаэле, Веласкесе, Делакруа. Творчество Пикассо было в Советском Союзе практически под запретом. Даже принадлежность живописца к Компартии не могла изменить идеологических установок. Абстракционизм и модернизм есть явления, чуждые советскому искусству.